Александр Филиппов - Сказка без чудес

Странно, но Дымокуров, ещё недавно, да и теперь, в общем-то, как пенсионер госслужбы, относившийся примерно к той же социальной группе, что и эти горожане, выбравшие вполне патриотичный вид отдыха не на заморских пляжах, а на российских просторах, не чувствовал сейчас родства с ними. И что из того, что в своё время он обретался в таких высоких кабинетах областного правительства, в кои этих бизнесменчиков средней руки и на порог бы не пустили? Сейчас Глеб Сергеевич выпал из обоймы, и, по большому счёту, превратился в такое же деревенское «ничто» для «дачников», как и другие аборигены этих мест — простые сельские жители…

Хотя именно он, Дымокуров, имеет полное право быть безмятежно счастлив и по-настоящему свободен сейчас, а не эти «дачники», вырвавшие на недельку-другую из душного города.

Да и может ли быть иначе — при его-то солидной чиновничьей пенсии за многолетнюю государеву службу, с настоящими помещичьими владениями и даже собственными, пусть и не без изъянов и пороков, людишками…

А потому Глеб Сергеевич расправил плечи, задрал гордо голову, заложил руки за спину, выпятив живот, и пошёл по сельской улице важно, по-хозяйски, критично и в тоже время удовлетворённо обозревая окрестности.

Колобродово было большим селом, тысячи на три душ населения. Однако смотреть здесь оказалось особо не на что. На дальнем конце посёлка угадывались корпуса элеватора, похожие издалека на гигантского орла, расправившего бетонные крылья.

Ближе к центру располагалась двухэтажная, из белого кирпича, школа. Неподалёку — одноэтажное здание сельской администрации, которое легко узнавалось по выцветшему триколору, безжизненно обвисшему в этот безветренный день над крыльцом.

В центре замусоренной площади возвышался неухоженный гипсовый памятник Ленину, крашеный облупившейся теперь во многих местах серебрянкой. К площади примыкали магазинчики постройки советских времён, сложенные из оштукатуренных и побеленных шлакоблоков — продовольственный и промтоварный. Чуть дальше, в квартале примерно — виднелась церковь без куполов, окружённая строительными лесами.

Здание Дома культуры сразу бросалось в глаза. Именно на него указывала гипсовая рука облезлого Ильича. Строенное в помпезном стиле 50-х годов, с массивными колоннами у парадного входа, с барельефами — снопами пшеницы, серпами и молотами на фасаде, здание выглядело страшно запущенным.

Некогда зацементированные и зажелезнённые под «мраморную крошку» ступени крыльца были выщерблены до такой степени, что шагать по ним следовало с опаской подвернуть ногу. Лепнина фасада осыпалась так, что серпы и молоты на советских гербах кое-где стали напоминать большеберцовые кости, перекрещенные под зловещими пустоглазыми черепами. Штукатурка на внушительного вида колоннах сверху до низу облупилась, обнажив ряды красного кирпича.

На высоченных, в два человеческих роста, входных дверях, некогда украшенных бронзовыми ручками, от которых теперь остались лишь дырки после выдернутых варварски шурупов, были укреплены две застеклённые таблички. Золочёные в прошлом буквы выцвели, и с трудом, напрягая глаза, можно было прочесть на одной, что это учреждение — и есть Дом культуры села Колобродово. На другой — что именно здесь размещается местный краеведческий музей.

Глеб Сергеевич потоптался нерешительно на крыльце, а потом, потянув ручку — теперь простецкую, железную, тронутую ржавчиной, приколоченную вкривь и вкось, распахнул створку заскрипевшей протестующе двери. И, едва не запнувшись о порог, шагнул в полумрак вестибюля.

И только здесь его отпустило, наконец, неприятное ощущение. Кто-то, пока Дымокуров шёл по селу, буквально ввинчивал ему в затылок недобрый пристальный взгляд.

Настоятель колобродовской церкви отец Александр в мирской жизни разочаровался аккурат в возрасте Иисуса Христа.

Перешагнув тридцатилетний рубеж, выпускник Южно-Уральского филиала Академии менеджмента и права Саша Истомин перепробовал себя на разных поприщах. Не найдя работы по специальности (кому нынче нужны юристы — выпускники сомнительных, малоизвестных ВУЗов без опыта работы), он торговал БАДами. Исцелял страждущих по телефону в составе команды «экстрасенсов», и едва не угодил в тюрьму, когда в их столичный офис ворвалась группа захвата из управления по борьбе с преступлениями в сфере экономики МВД России. Подвязался в команде «чёрных» пиарщиков, мотавшихся по городам и весям бескрайней России, где непременно кого-нибудь куда-нибудь выбирали. Занимался сетевым маркетингом, впаривая болезным, но отчаянно цеплявшимся за жизнь старушкам оздоровительные якобы фильтры для очистки водопроводной воды.

Однако всё это было не то. Все эти занятия предполагали суету, беспокойство, принося копеечный доход, в то время как душа его страждала покоя и прочного, так сказать, финансового фундамента для неспешного существования в этой жизни.

И тогда будущий отец Александр уверовал в Бога.

Молился увлечённо, истово, поняв вдруг, что больше всего на свете ему хочется стать настоятелем какой-нибудь церквушки в меленьком городке, а то и вовсе в далёком селе. Где царит до сих пор неторопливый уклад, а местное население — люди как на подбор добродушные и бесхитростные. И он, Александр Истомин, станет духовным наставником тех, кто хочет сохранить свою бессмертную душу, и вознестись после кончины бренного тела здесь, на грешной земле, в райские кущи на вековечные времена…

Именно он, батюшка Александр, поможет им в этом.

Истово верующего, исполнявшего исправно церковные обряды молодого, образованного человека вскоре приметили святые отцы. В ту пору, в начале нулевых годов, в Южно-Уральской области, как и по всей России, активно возводили новые храмы, реставрировали старые, пребывавшие в годы советской власти в разрухе и запустении, и священников для вновь открывающихся приходов катастрофически не хватало.

Вскоре отец Александр был рукоположен в сан, и отправлен на служение в старинную, в конце восемнадцатого века построенную церковь. От которой в наши дни, по правде говоря, остались одни лишь массивные стены. Выложенные из красного кирпича, скреплённого, как писали современники тех событий, на яичных желтках замешенным, цементным раствором. С наказом от высших церковных иерархов молодому священнику этот храм отреставрировать и привести в годный для богослужения вид.

И вот уже десятый год отец Александр, обихаживая приход, обивал пороги районного начальства, не слишком богатых, и от того особо прижимистых в этих краях бизнесменов, однако дело с реставрацией продвигалось туго. Период шальных денег, недуром валившихся в руки граждан, занимавшихся неблаговидными делами, и стремившихся замолить грехи, щедро жертвуя церкви, давно миновал. Выжившие в лихие девяностые, закалённые бесконечной чередой финансовых кризисов предприниматели не боялись ни бога, ни чёрта. Те, кто только вступал на скользкую тропу малого и среднего бизнеса, не верили вообще ни во что, кроме необходимости обрести надёжную «крышу» в лице чиновников или «силовиков». И в божьем покровительстве, как думалось им, не нуждались.