Артур Кларк - Венера Прайм

Мы испытали сильное избыточное давление в юго‑восточном секторе палубы жизнеобеспечения. Топливный элемент номер два поврежден. Произошло автоматическое переключение на топливный элемент номер три. Трубопроводы подачи кислорода один и два повреждены. Включена аварийная подача воздуха.

Грант это знал, ведь на нем была маска и он дышал. Но что же, черт возьми, произошло?

Датчики зафиксировали сверхзвуковые воздушные потоки на внешней панели корпуса Л‑43. Потеря давления на палубе жизнеобеспечения была полной в течение двадцати трех секунд. Палуба загерметизирована и теперь находится в вакууме. Дальнейшего системного или структурного ущерба не происходит. Никаких дальнейших потерь давления в других частях модуля экипажа не происходит.

Услышав это, Грант снял маску со своего лица и позволил ей уйти на штатное место.

На этом заканчивается оценка ущерба. Есть ли еще какие‑то вопросы?

Да, черт возьми, что же все‑таки произошло? Но машина не ответит на такой вопрос, если не знает однозначного ответа.

— Больше нет никаких вопросов. — ответил Грант и включил связь. — Мак‑Нил, с тобой все в порядке?

Нет ответа.

Он попробовал вызвать по громкой связи:

— Мак‑Нил, это Грант. Я хочу, чтобы ты был на летной палубе.

Нет ответа. Мак‑Нил был вне досягаемости, возможно, ранен. После недолгого раздумья Грант решил украсть еще пару секунд, чтобы попытаться выяснить причину их затруднительного положения.

Несколькими щелчками пальцев он задействовал систему внешнего обзора и задал координаты: «панель Л‑43».

Панель располагалась в самой нижней части сферы. Изображение на экране превратилось в бегущее размытое пятно, пока не остановилось в заданном месте. А потом на экране Грант четко увидел: черная точка в верхнем правом квадранте окрашенной в белый цвет стальной панели, аккуратная, как дырочка от пули в бумажной мишени.

— Метеорит, — прошептал Грант. Он по сетке на изображении оценил диаметр отверстия — чуть меньше сантиметра. — Гигант.

Где же, черт возьми, Мак‑Нил? Он был внизу, в герметичном трюме, проверял увлажнители воздуха. Так в чем же дело? Ведь метеорит не проникал в трюм… Грант выскользнул из ремней и нырнул в центральный коридор.

Едва его ноги оторвались от палубы, как он ухватился за перекладину лестницы и резко остановился. Непосредственно под летной палубой находился жилой отсек. В отличие от дверей в двух других каютах, дверь, каюты Мак‑Нила была открыта. А внутри сидел Мак‑Нил, согнувшись пополам, отвернувшись к переборке, спрятав лицо и вцепившись руками в ручку переборки.

— В чем дело, Мак‑Нил? Ты что, заболел?

Инженер отрицательно покачал головой, — маленькие капельки влаги отделились от его головы и, сверкая, побежали по комнате. Грант принял их за капельки пота, пока не понял, что Мак‑Нил всхлипывает. Слезы.

Это зрелище вызвало у него отвращение, но он тут же подавил свою реакцию как недостойную. Действительно, нужно быть снисходительнее к слабостям других.

— Ангус, вылезай оттуда. Нам надо собраться с мыслями.

Но Мак‑Нил не пошевелился, и Грант тоже не пошевелился, чтобы утешить или хотя бы прикоснуться к нему.

После секундного колебания Грант зло закрыл дверь, чтобы не видеть такое малодушие.

Быстро осмотрев нижние палубы и коридор в трюм, Грант убедился, что, как бы ни были повреждена палуба жизнеобеспечения, целостность жилых и рабочих помещений экипажа не подвергалась опасности. Одним прыжком Питер пролетел через центр корабля обратно на летную палубу, даже не взглянув на каюту Мак‑Нила, и уселся в командирское кресло. Уставился на показания приборов.

Цистерна с жидким кислородом № 1 — стрелка индикатора содержимого неподвижно застыла на нуле.

Цистерна с жидким кислородом № 2 — то же самое.

Грант смотрел на эти безмолвные стрелки, как много веков назад, во время чумы, мог смотреть какой‑нибудь вернувшийся домой лондонец на входную дверь, перечеркнутую в его отсутствие грубо нацарапанным крестом.

Грант постучал по стеклу индикатора, на всякий случай, даже не надеясь, что стрелка просто застряла, ведь в плохое всегда проще поверить чем в хорошее, ну а вдруг…

— Грант, мне очень жаль.

Питер резко обернулся и увидел Мак‑Нила, плавающего у трапа с раскрасневшимся лицом и набухшими от слез глазами. Даже на расстоянии более метра Грант почувствовал запах «лечебного» бренди в его дыхании.

— Что это было, метеорит? — Мак‑Нил, казалось, был полон решимости быть веселым, чтобы загладить свою оплошность, и когда Грант утвердительно кивнул, Мак‑Нил даже сделал слабую попытку пошутить. — Утверждают, что в корабль такого размера он должен попадать раз в столетие. Мне, кажется, что по нам поторопились выстрелить, ведь впереди еще девяносто девять лет, одиннадцать месяцев и шестнадцать дней.

— К несчастью. Взгляни на то, как нас продырявили, — Питер махнул рукой в сторону экрана, все еще показывающий поврежденную панель. — Эта чертова штука летела практически под прямым углом к нам. Любой другой угол и он не мог бы ударить в что‑нибудь жизненно важное.

Грант развернулся лицом к пульту управления и широким окнам летной палубы, выходящим в звездную ночь. С минуту он молчал, собираясь с мыслями. Случившееся было серьезно, чертовски серьезно, но не обязательно грозило гибелью. Как‑никак сорок процентов пути осталось за плечами. — Ты готов работать — спросил он. — Нужно кое‑что подсчитать.

— Я готов. — Мак‑Нил направился к рабочему месту инженера.

— Тогда дай мне цифры по всем запасам, в лучшем и худшем вариантах. Воздух в трюме А. Аварийные запасы. Не забудь, то что находится в баках скафандров и портативных ранцах.

— Ясно — сказал Мак‑Нил.

— А я поработаю над соотношением масс. Посмотрим, сможем ли мы чего‑нибудь добиться, выбросив трюмы и бросившись бежать.

Мак‑Нил поколебался и хотел было что‑то сказать, но промолчал.

Грант глубоко вздохнул. Он был здесь главным и понимал очевидное — выброс груза разорит владельцев, даже страховка не поможет, а страховщиков отправит в богадельню, скорее всего. Но в конце концов, если речь идет о двух человеческих жизнях против нескольких тонн мертвого груза, то выбор не подлежит сомнению.

Он был зол не меньше, чем испуган. Он был зол на Мак‑Нила за проявленную тем слабость. Он был зол на конструкторов за то, что они не предусмотрели этой, пусть даже самой маловероятной, случайности, не смогли поставить дополнительную метеоритную защиту в мягком подбрюшье командного модуля. Но крайний срок ведь наступит не завтра, до этого еще многое может случиться. Не все еще потеряно. Эта мысль помогла ему взять себя в руки.