Станислав Лем - Дилеммы XXI века

В качестве проводника, указывающего основные направления эпистемы, не помешало бы новое издание труда под названием «Энциклопедия неведомого» ( «Encyclo-paedia of Ignorance») ; первое издание, nota bene ещё не совсем устаревшее – с семидесятых годов, – у меня есть на столе. Обозначались в нём проблемы, на которые мы ещё не имеем ответа, или сами проблемы были плохо поставлены. Впрочем, и полностью признанные неважными заслуживают внимания, так как и на ошибках можно доучиваться. Я уже вспоминал о бледном доказательстве «невычислительности» ( transcomputability) компьютеров произвольной информатической мощности Г. Бремерманна: невозможность, которую он считал доказанной постулатами физики твёрдого тела с подкреплением солидной математики, была опровергнута биогенетической алгоритмизацией, идущей от естественной эволюции. Манфред Эйген говорил мне, что в науке «никогда не следует говорить НИКОГДА». Можно, конечно, говорить о неосуществимости того, что in abstracto возможно. Считаю, что человечество никогда не объединится, а это было бы последним условием для начала реализации идеи, которую доминиканец отец Дюбарль выдвинул в 1948 году в «Le Monde» после появления «Кибернетики» Норберта Винера, а именно для конструирования «машины, управляющей всем миром». Ни простые люди не согласятся на такого Хозяина Земли, ни a fortiori политики, от которых, как от руководителей, сверх их умственных способностей и талантов возросла зависимость человеческого бытия. Что в целом не уменьшило их амбиций или желания обладать властью.

ХХI век будет иным, чем его многочисленные предвидения, украшенные жемчужинами удивительных идей. Возможно, он будет более жестоким по сравнению с нашим кровавым столетием. То, что изначально глобально, плохо подлежит предсказаниям (как распад СССР, триумф биотехнологии или объединение в сеть всей связи мира). Может быть, мир действительно не имеет края, но мы сами пропасть, а поэтому край создадим.

Пять лет назад в Германии по инициативе Федерального министерства была издана брошюра под названием «Технологии ХХI столетия» [37] « Technologien des 21. Jahrhunderts ». – Bundesministerium für Forschung und Technologie, Bonn, 1993. . Специалистами, привлечёнными министерством к работе в данном проекте, были определены основные направления будущей деятельности человека в области технологии:

1. Нанотехнология– архитектура на молекулярно-атомном уровне, позволяющая создавать функциональные соединения и элементы необычайно малых размеров.

2. Сенсорная техника– конструирование микроскопических датчиков по образцам живой природы.

3. Адаптроника– связующее звено между современными материалами и системами, проявляющими структурный интеллект.

4. Фотоника. Данное направление означает замену электронов на фотоны для накопления, преобразования и передачи информации, что должно ускорить функционирование современной микроэлектроники.

5. Биомиметические материалы. Под этим названием авторы подразумевают подражание материалам из живых тканей, примером которых может быть создаваемая насекомыми паутина, по прочности и эластичности превышающая все, что до сих пор было создано с помощью современных технологий.

6. Фуллерены. Наряду с алмазом и графитом они являются третьей формой химического элемента углерода. В брошюре говорится о возможности их промышленного применения в будущем.

7. Нейроинформатикаи искусственный интеллект, который преобразование данных расширит до преобразования знаний.

Прошу обратить внимание, что ни о революции в области всемирной связи ( World Wide Web ), ни о делающей первые шаги, но уже вызывающей технико-этический интерес биотехнологии в брошюре нет ни слова! Вышесказанное показывает, каким весьма неблагодарным делом является прогнозирование развития будущих технологий, а ещё более сложным является то, что американцы называют technology assessment , или предвидение последствий развития цивилизации и общественно-культурной ценности новых технических достижений.

Характерной особенностью этой книги являлось стремление взглянуть на будущее с высоты птичьего полёта. Возможно, что дистанция в пространстве и времени, которую я сам использовал, была ещё большей. Иной подход с целью детального представления будущих дел человечества вместе с угрозами, начало которым они положат, не имел большого смысла: на попытках мелочной конкретизации будущего спотыкались бесчисленные прогнозы, которыми была богата вторая половина ХХ века. Детальное предвидение просто невозможно. Говорю это не для того, чтобы себя защитить. Но ведь сегодня уже известны все поражения футурологии, пытавшейся выйти за пределы обобщений.

Лозунг «догнать и перегнать природу», который я опубликовал в «Сумме технологии», просто выражал мою уверенность в том, что нашу цивилизацию ждёт великий поворот в сторону биотехнологии. Одновременно я хорошо понимал, что речь идёт о гораздо более сложной проблеме, нежели, скажем, выдвинутое в конце ХIХ века предположение, что можно будет летать на машинах тяжелее воздуха. Процесс копирования мастера-природы, то есть то, чем занимается биология, будет долгим и насыщенным противоречиями, которые одним махом не преодолеть.

Захватывающим примером технологических возможностей, которые скрывает от нас природа, являются невзрачные пауки ( arachnoidea ), которые, благодаря группам специфических генов, создают паутину из нитей намного более эластичных и более прочных на разрыв, чем волокна шелкопряда, нити стали и все синтетические полимеры, включая нейлон. Железы пауков вырабатывают эти нити, более прочные, чем все их технические аналоги, благодаря генам, отвечающим за синтез так называемого спидроина. Отдельная нить складывается из большого количества переплетённых молекул спидроина. Любой канат, спущенный с орбитального корабля на Землю, порвался бы под собственной тяжестью. В то же время, научившись у пауков, мы могли бы производить канаты настолько лёгкие и прочные, что смогли бы поднимать с их помощью на орбиту грузы, как на лифтах.

Когда я писал о копировании специфики жизненных процессов и при этом считал возможным сделать следующий шаг в сторону ненуклеиновых и небелковых моделей, то тем самым намечал программу, начало осуществления которой при своей жизни считал вряд ли возможным. Уже в самой реальной действительности появились первенцы биотехнологических начинаний, и проблемы заимствования решений и проектов, осуществлённых эволюцией за три миллиарда лет, находятся в центре всеобщего внимания.