Роберт Форвард - Яйцо Дракона

— Можно взглянуть на это иначе, — заметила третья, — как если бы Светило и все остальные звезды были неподвижны, Яйцо каждый оборот делало полный круг относительно своей оси, а Посланник обращался вокруг Яйца по вытянутой траектории.

Остальные посмотрели на послушницу так, будто она произнесла какую-то ересь (что было недалеко от правды), и кто-то из присутствующих быстро осадил ее, напомнив один из первых уроков, преподававшихся в Святейшей Школе:

— Все звезды обращаются вокруг несравненного сияния Светила, преклоняясь перед Богом Вселенной, как и все чила, — сказала ее собеседница. — В твоей картине мира звезды стоят на месте, но ведь все мы прекрасно знаем, что лишь Светило, будучи центром Вселенной, остается неподвижным, в то время как все сущее обращается вокруг него.

Понимая, что та ступает по зыбкой коре, Искатель Неба не решился вступить в разговор, хотя его собеседница, как и все остальные чила, прекрасно знала, что Светило в действительности не стоит на одном месте, а движется по крошечной окружности, центр которой располагался в невидимой точке неба. Этот изъян в природе Светила был чем-то сродни надоедливой занозы в подошвах теологов с того самого момента, как его обнаружили при помощи астрологических жезлов. Тогда Верховный Жрец заверил их, что однажды они все поймут сами, но с тех прошло немало времени, сменилась целая дюжина Верховных Жрецов, а Светило по-прежнему кружило по своей миниатюрной орбите, не утруждая себя какими бы то ни было объяснениями.

Главный Астролог ошибался. Переменное движение Посланника не обрекло на вымирание астрологическую науку. Более того, из-за возросшей сложности в поведении небесных тел астрологам пришлось иметь с куда большим объемом данных, нежели один-единственный набор заученных чисел, описывающих взаимное расположение звезд. Вскоре привычный метод составления гороскопов с опорой на звезду, появлявшуюся в благоприятный момент над горизонтом, устарел. Расположение Посланника Светила на фоне фиксированного узора прочих звезд стало главным фактором, влиявшим на предсказания будущего.

В скором времени стало ясно, что метод запоминания чисел, полученных с помощью астрологических жезлов, утратил свою силу. Даже послушники, отличавшиеся непревзойденной памятью, не могли справиться с потоком чисел, порождаемых движением Посланника с каждым оборотом Яйца. Тогда для задач астрологии была адаптирована древняя методика счета, которой пользовались торговцы, проводившие учет товара при помощи ларей с семенами стручков. Проведя какое-то время в неуклюжих попытках непосредственных манипуляций с семенами, один из послушников открыл новый метод — выцарапывать изображения семян на плоских каменных пластинах, — за которым, из-за твердости камня и лености послушников, вскоре последовало изобретение упрощенной системы записи чисел. По прошествии недолгого времени революция, которую произвел письменный счет, затронула не только астрологию, но и коммерцию с наукой. А затем, едва успев привыкнуть к записи чисел на дощечках, торговые писцы (которые по своей лени вполне могли посоперничать с писцами астрологов) вдруг поняли, что им вовсе не обязательно полностью рисовать предметы, фигурировавшие в учетных записях товаров и доставок — достаточно ограничиться схематичным наброском, который смог бы распознать другой писец (которого, по-видимому, точно так же тяготила необходимость рисовать предметы целиком).

В итоге ни один из Верховных Жрецов так и не заметил, что вскоре чила овладели новым даром, переданным Светилом через своего Посланника. Даром письменности.

Счет оборотов шел на колоссы колоссов, и все это время чила не знали горя. Светило, как и раньше, хранило покой своего Рая и благословляло чила в их росте и деле покорения севера и юга. Мелкие орды свирепых варваров в кожаном облачении нередко покидали дымные земли к северу, совершая набеги на угодья в северной части Рая, но фермеры чила были надежно защищены кочующими отрядами игольчатых пехотинцев.

Каждый из пехотинцев имел при себе устрашающее оружие — драконий клык. Длинная иголка из расплавленного драконьего кристалла изготавливалась кузнецами, которые при помощи пламени, разожженного из высушенных семян и раздутого до бело-голубого жара мехами из кожи вялотела, плавили бесполезные обломки драконьих кристаллов, превращая их в некое подобие жидкости. Светящийся расплав переливался в желоб, вырезанный в коре вдоль легкой оси. В результате длинные волокнистые тяжи располагались в соответствии с мощным магнитным полем звезды. Далее жидкость кристаллизовалась вокруг этих волокон, образуя двухкомпонентный матричный материал, не уступавший по прочности исходному веществу — с той лишь разницей, что получившаяся «игла» превосходила по длине любой из известных кристаллов. Чила-пехотинец мог обхватить тупой конец иглы, получив тем самым достаточно надежную точку опоры, чтобы выставить легкий и прочное кристаллическое оружие за пределы своего тела, не позволяя его острию коснуться коры или слишком высоко подняться в воздух.

Варвары, не знавшие секретов кузнечного дела, были вынуждены довольствоваться обломками драконьих кристаллов, и не могли соперничать с хорошо обученным отрядом игольчатых пехотинцев, которые двигались по вымуштрованным кругам, ощетинившись драконьими клыками поверх сцепленных друг с другом броневых щитков вялотела.

Командир Кэрол Свенсон парила над консолью, наблюдая из-за плеча Пьера, как удалявшаяся от звезды глыба встретилась с первой компенсаторной массой, по-прежнему дожидавшейся своего часа далеко в поясе астероидов. Повторив маневр, уже проделанный с орбитальным модулятором, огромный астероид перехватил первую из меньших масс и сбросил ее в направлении нейтронной звезды. Затем он переключился на следующую. Понаблюдав за первыми двумя, Кэролл вернулась на мостик. Нет ничего более нудного, чем неизбежность ньютоновских законов гравитационного притяжения.

Шесть сияющих компенсаторных масс были друг за другом сброшены со своих далеких орбит и оказались в непосредственной близости от Сент-Джорджа, где встретились с орбитальным модулятором, который остановил их полет, заставив кружить вокруг друг друга в случайном танце по 100 000-километровой круговой орбите неподалеку от Сент-Джорджа. По сравнению с громадными астероидами длинный и тонкий материнский корабль казался настоящим карликом, а тепло, выработанное в процессе формирования этих масс, заставляло их сиять, подобно новым звездам на фоне черного неба.