Роберт Форвард - Яйцо Дракона

Поступок командира получил широкое одобрение, и вскоре гораздо более крупная группа «кланнистов» взяла верх над уступавшими по численности «матриархами»; по воле народа, командир взвода стал новым Лидером Всех Кланов.

Сейко наблюдала за изображением разукрашенного чила на экране. Тревога Утешительницы произносил одну из своих сумбурных фраз, когда его неожиданно окружила большая толпа. Сейко едва успела уловить отблеск ножей и драконьих кристаллов, а затем передача видеосигнала прекратилась. Мгновение спустя экран вспыхнул снова. Тревога Утешительницы исчез без следа, а в центре монитора вновь появилась самая обычная верховина чила, который, плавно покачивая двенадцатью стебельками, напряженно смотрел в оптический считыватель своими смышлеными глазами.

— Я Леонардо, Главный научный сотрудник исследовательского комплекса Небесной Речи, — представилось изображение. — Согласно решению Лидера Всех Кланов, я был назначен новым Хранителем Связи.

— Мы почти закончили передачу тома КОН — КРЕ, после которого нам придется сделать небольшой перерыв для замены кристалла, — сообщила Сейко.

— Отлично, — ответило замедленное компьютером изображение Леонардо. — Это даст нам время для установки новых излучательно-вкусовых преобразователей.

Сверхфлюид чувствовал себя подавленным. Этому обороту предстояло стать одним из величайших моментов за всю его карьеру, но он был вконец испорчен встречей с Советом по Плановому Обучению Медлителей. Согласно решению Совета, людям нельзя было рассказывать о разработанной Сверхфлюидом новой теории гравитации. Вместо этого им придется переоткрыть ее своими силами.

Сверхфлюиду хотелось, чтобы люди по достоинству оценили его теорию и нашли ей практическое применение. В конце концов они так много дали его народу. Но вместе с тем он понимал: способность к самостоятельному развитию чила сохранили лишь благодаря тому, что обширные познания людей передавались слишком медленно, и чила с их быстрым мышлением обычно успевали дойти до нужного результата своим умом задолго до того, как к ним успевало просочиться подробное человеческое описание.

Согласно решению Совета, его новые открытия в области антигравитации будут переданы людям в зашифрованной форме. Имея в своих руках подробную информацию по его теории, люди смогут прочесть ее, лишь узнав кодовое слово, расшифровывающее полученную ими абракадабру. В случае с разделом по антигравитации роль такого слова играла полная нелинейная формула, которую Сверхфлюид ценой немалых усилий вывел лишь после долгих оборотов глубоких раздумий.

— Это нечестно, — подумал про себя Сверхфлюид. — Прежде, чем люди узнают о моем открытии, кому-нибудь из них непременно придет в голову та же мысль, и именно ему или ей достанется вся слава!

В то же время он понимал, что взломав код к статьям по антигравитации, люди, возможно, и приобретут толику дурной славы, но это никоим образом не утешит того человека, который в итоге окажется лишь вторым.

— Эти медлители так отважны, так благородны, — подумал Сверхфлюид, направляясь к стройплощадке, где располагалась антигравитационная машина.

Гелий-Два, руководивший Проектом Антигравитационных Испытаний, наблюдал за приближением морщинистой фигуры пожилого исследователя. По дошедшим до него словам, в этом Долгожителе, успевшем ко всему прочему, отслужить полный срок в клановом питомнике, еще хватало сока, чтобы проявлять интерес к своим старым научным изысканиям. Гелий-Два ожидал увидеть сморщенного, но по-прежнему бойкого старика; но навстречу ему вышел самый несчастный и понурый чила, которого он видел за всю свою жизнь. С ним явно что-то было не так.

Затем прямо на глазах у Гелия ползущий вдалеке Долгожитель поймал на себе его взгляд. Как следует встряхнувшись, Сверхфлюид будто изменился и уже без тени сомнения направился к Гелию, несмотря на то, что его путь отчасти пролегал по тяжелой оси.

— Полагаю, вы Гелий-Два, — твердо простучал своей подошвой Долгожитель. — Спасибо, что договорились о моем участии в демонстрации.

— Я знал, что вы захотите это увидеть, — сказал Гелий-Два. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Двигаясь единой колонной, они пересекли плотную кристаллическую кору нейтронной звезды. Гелий-Два толкал изо всех сил, будто сопротивляясь сильному ветру. Его жемчужно-белое, овальное тело распласталось по коре, стараясь пробиться между линиями триллионногаусового магнитного поля. В знак уважения он поддерживал лакуну при помощи грозди усиленных манипуляторов в задней части тела, благодаря которым пожилой ученый мог следовать за ним с минимальными усилиями. Они остановились, чтобы осмотреться, и вскоре почувствовали, как их тела нанизались на сомкнувшиеся магнитные линии подобно бусинкам на проволоке.

— Как вам такое, Сверхфлюид? — спросил Гелий-Два. — Настоящая громада, не правда ли?

— Я мало что вижу, помимо тех огромных насосов и нескольких хребтов на поверхности коры.

— Из-за высоких давлений б о льшую часть антигравитационной машины нам пришлось разместить под корой. Под этими хребтами находятся самые большие из когда-либо созданных чила резервуаров высокого давления. Они состоят из прочных труб, изогнутых в форме кольца и обмотанных проволокой. Одно из колец виднеется под тем хребтом, а вон там — верхняя часть другого. Кольца расположены под углом друг к другу, так, чтобы максимум их взаимодействия находился в середине и чуть выше поверхности коры.

— Когда я работал над теорией, то и близко не представлял ничего подобного, — признался Сверхфлюид, обозревая пейзаж своими двенадцатью глазами.

— Вам повезло. Теоретикам редко удается еще при жизни застать момент, когда их математические уравнения воплощаются в железе — особенно, если исследования касаются настолько фундаментального переворота в понимании природы, как гравитационная теория Сверхфлюида-Эйнштейна. Эйнштейн и сам был одним из таких счастливчиков. Он лично увидел, как предсказанная им формула E = mc2 позволила человечеству овладеть энергией атома. Эйнштейну повезло, поскольку людям было не так уже сложно добиться цепной реакции деления — для этого нужно было просто поднести друг к другу два куска урана или плутония. А вы своей удачей обязаны тому, что нам оказалось нетрудно добиться сверхвысоких плотностей и скоростей, необходимых для срабатывания эффекта Сверхфлюида.

— Я бы предпочел, чтобы вы не пользовались этим термином, — попросил Сверхфлюид. — Правильное название — гравимоторный эффект. Чила постоянно ссылаются на это явление, упоминая мое имя — и я, безусловно, ценю оказанную мне честь, но меня беспокоит судьба будущих несчастных студентов, которым придется его изучать. Им будет непросто усвоить, что эффект Сверхфлюида касается гравимоторики и не имеет никакого отношения к сверхпроводимости.