Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

Иона остановилась у длинной заводи, образовавшейся в месте пересечения двух ручьев. Высокие рикболы, растущие по берегам, поглаживали воду длинными тонкими ветвями. Деревья были в полном цвету и пестрели ярко-розовыми соцветиями величиной с детский кулачок.

В воде скользили золотые и алые рыбки. Вот оно, спокойствие, подумалось Ионе. Спокойствие с маленькой буквы, порождение Спокойствия [5] Обыгрывается перевод названия биотопа: tranquillity (транквиллити) — спокойствие ( англ. ). с большой буквы; имя соответствует форме, форма является воплощением имени. Эта заводь — весь этот парк — дает передышку от суеты биотопа, а сам биотоп дает передышку от суеты Конфедерации. Если только есть желание ее получить.

Джошуа легонько подтолкнул Иону к стволу рикбола, покрыл поцелуями ее щеки и шею и начал расстегивать кофточку.

Распущенные волосы, отросшие за последнее время, упали ей на глаза.

— Не уезжай, — тихо попросила она.

Его руки резко опустились, голова наклонилась вперед, они соприкоснулись лбами.

— Очень своевременно.

— Пожалуйста.

— Ты же говорила, что не станешь устраивать сцен ревности.

— Это не ревность.

— А что же тогда? Похоже именно на нее.

Иона подняла голову, щеки пылали розовым.

— Если хочешь знать, я беспокоюсь о тебе.

— Не надо.

— Джошуа, ты собираешься лететь в зону боевых действий.

— Не совсем так. Мы летим в составе конвоя боевых кораблей, вот и все. На переднем крае окажутся солдаты и генетически усиленные бойцы.

— Смит собирается нанести удары с кораблей по поверхности планеты; для операций перехвата он закупает боевых ос. Это серьезное дело, Джошуа, и серьезная опасность. Проклятье, ты хочешь противостоять Латону на своей древней развалине, которая со скрипом получает лицензию на полеты в космосе. У тебя нет на это никаких причин. Никаких. Тебе не нужен мейоп, тебе не нужен Васильковский. — Она умоляюще сжала его руку. — Ты богат. Ты счастлив. И не говори мне, что это не так. Мы знакомы уже три года. У тебя не было большей радости, чем скитаться на «Леди Макбет» по всей галактике. А посмотри, чем ты занимаешься сейчас. Бумажными делами, Джошуа. Ты делаешь деньги на бумаге, но ты никогда не сможешь их потратить. Твой удел — работа за письменным столом. Вот ради чего ты собираешься туда лететь. Но, Джошуа, это не твое занятие.

— Древняя развалина, говоришь?

— Я не хотела…

— А насколько стар Транквиллити, Иона? По крайней мере, я владею «Леди Мак», а не она мной.

— Джошуа, я просто пытаюсь немного образумить тебя. Ведь это Латон. Неужели ты не видел АВ-записей? Не подключался к ощущениям Грэма Николсона?

— Да, подключался. Латона на Лалонде нет. Он улетел на «Йаку». Ты что, пропустила это, Иона? Если бы я захотел совершить самоубийство, я погнался бы за «Йаку». Вот это действительно опасно. Но это дело героев флота, а не мое. Я только защищаю собственные интересы.

— Но тебе это не нужно! — воскликнула она.

«Господи, каким же непробиваемо упрямым он может быть».

— Ты хочешь сказать, что тебе это не нужно.

— Что?

— Тебе это не подходит, да? Тебе не подходит, что с большими деньгами я сам буду принимать решения и сам буду делать выбор. Я сам буду контролировать свою жизнь. Это ведь не укладывается в твой удобненький сценарий наших отношений, да, Иона? Мной не так легко будет манипулировать, верно?

— Манипулировать! Да стоит тебе только увидеть женский сосок, и твой комбинезон уже трещит от давления изнутри. Вот такая ты сложная личность. Тобой и манипулировать не надо, хватит того, чтобы успокоить твои гормоны. А я всего лишь стараюсь хоть немного думать о будущем, потому что, Бог свидетель, ты на это неспособен.

— Господи, Иона! Мне иногда трудно поверить в твою связь с кубическим километром нейронных клеток, твой интеллект в большинстве случаев уступает даже муравью. Это же мой шанс, я должен им воспользоваться. Я могу быть равным тебе.

— Мне не нужен равный мне. — Иона успела прикусить язык, чуть не сказав, что ей нужен только он сам.

Но эти слова он не вырвет у нее даже пытками. Только не сейчас.

— Я так и подумал, — сказал он. — Я начинал с разбитого корабля. Я справился, добился, чтобы он мог летать. А теперь я двигаюсь дальше, я расту. Такова жизнь, Иона. Можешь назвать это развитием или эволюцией. Тебе как-нибудь тоже надо попробовать.

Он развернулся и пошел прочь, нетерпеливо отбрасывая с пути ветки деревьев. Если она захочет извиниться, пусть догонит его и сделает это.

Иона смотрела ему вслед и теребила застежку блузки.

«Вот засранец. Стоит ему распсиховаться, как здравый смысл от него ускользает».

— Мне очень жаль, — мягко произнес Транквиллити.

Она фыркнула.

— О чем же ты жалеешь?

— О Джошуа.

— Не стоит. Если хочет, пусть летит куда угодно. Мне все равно.

— Тебе не все равно. Он создан для тебя.

— Он так не думает.

— Думает. Но ему мешает гордость. Как и тебе.

— Премного благодарна.

— Не плачь.

Иона опустила голову, руки расплывались перед глазами. Сами глаза немилосердно жгло. Она сердито смахнула влагу с ресниц.

«Господи, как я могла быть такой глупой? Он должен был стать отличным партнером для секса и только».

— Я тебя люблю, — с такой нежной лаской произнес Транквиллити, что Иона не могла не улыбнуться.

И сразу поморщилась от едкой жидкости, поднявшейся к горлу из желудка. Она зачерпнула горстью воды из ручья и прополоскала рот.

— Ты беременна, —заметил Транквиллити.

— Да. С того времени, как Джошуа вернулся сюда перед полетом на Норфолк.

— Скажи ему.

— Нет! От этого будет только хуже.

— Вы оба дураки, —с неожиданным пылом объявил Транквиллити.

За окном позади коммандера Олсена Нила скользили звезды. Из спутников Мирчаско видимой была только Чойси, ее серо-коричневый полумесяц каждые три минуты приподнимался над краем овального проема. Эрик Такрар не любил смотреть на звездное небо, оно казалось ему слишком близким, слишком доступным. На мгновение он задумался, не развивается ли у него космофобия. Мысль была не столь уж и невероятной, тем более что этому способствовали удручающие ассоциации. Тот испуганный жалобный голос, донесшийся с «Хрустальной луны», голос пятнадцатилетней девочки. Какой была эта девочка? Вопрос, который Эрик в последнее время задавал себе не один раз. Был ли у нее парень? Какие сенситивные альбомы она предпочитала? Нравилась ли ей жизнь на старом межпланетном корабле? Или она считала ее невыносимой?

И какого черта она оказалась в носовой части под коммуникационными тарелками?