Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

«Возможно, это было сделано намеренно», — пробормотал он себе под нос. Может, они не хотели, чтобы информация сохранилась?

Маневровый ранец развернул его, позволяя как следует осмотреться. Над арочным проемом сохранился потек вязкой коричневатой жидкости, которая сползала по стене до тех пор, пока понизившаяся температура не превратила ее в полупрозрачную твердую массу. Под ее неровной поверхностью с трудом можно было рассмотреть очертания гладких контуров какого-то предмета.

Джошуа подлетел ближе, стараясь не обращать внимания на слабость, охватывающую тело из-за серьезного повреждения ног. Несмотря на успокаивающую подпрограмму, у него уже голова раскалывалась от боли, а передвигаясь по тоннелю, Джошуа пару раз заметил, что дрожат руки. Нейронаноники известили о падении общей температуры тела на один градус. Похоже, проявляются последствия пережитого шока. Необходимо применить нанонический медицинский пакет и стабилизировать состояние, как только он доберется до космоплана. На губах появилась горькая усмешка. Когда доберется! Он чуть не забыл о Сэме и Октале.

А вот замерзшая жидкость его не обманула. Вблизи при включенных на полную мощность фонарях он сумел рассмотреть очертания электронной стойки. Она была на месте и ждала его, терпеливо ждала более двух с половиной тысяч лет, с тех пор как невежественные земляне распяли Иисуса на примитивном деревянном кресте. Грязный лед устоял перед коварным воздействием вакуума, уничтожившим б о льшую часть содержимого Кольца Руин. Все электронные цепочки, все кристаллы памяти только и ждут свежего потока электронов, чтобы пробудиться к жизни. Вот он, его Большой Куш!

Теперь осталось только доставить находку в Транквиллити.

Джошуа закрепился у выхода из тоннеля и убедился, что в коммуникационном диапазоне нет никаких следов присутствия людей, а только привычный треск и шорох, создаваемый излучением Мирчаско. После возвращения из тоннеля он испытывал странное чувство радости при виде Кольца Руин. К этому моменту он почти утратил всякую надежду. А теперь, несмотря на затуманивающие мозг транквилизаторы, в душе его росла упрямая решимость.

С того места, где он остановился, не было видно ни космоплана, ни «Мадийра», поскольку выход из тоннеля находился ниже поверхности на четырнадцать метров — червоточина в отвесной скале.

Внизу, в тридцати пяти метрах под ним, виднелся охристый слой силикона. Кальверту до сих пор даже думать не хотелось о том, какая сила могла расколоть эту толщу с такой же легкостью, с какой он раскусывает печенье.

Эта часть обломка оболочки была повернута к свету, излучению бледно-лимонного цвета, в котором мелькали тени бесконечного потока частиц Кольца Руин. Инерциальный навигатор проецировал в мозг Кальверта коридор, окрашенный в теплый оранжевый цвет, уходящий к невидимой точке Кольца где-то впереди. Джошуа датавизировал траекторию процессору маневрового ранца, и двигатель выбросил струи газа, унося человека от тоннеля прочь по воображаемой трубе.

Джошуа дождался, пока поднимется на полтора километра над фрагментом оболочки, и только тогда изменил направление, свернув под прямым углом к прежнему курсу в сторону солнца, постоянно наращивая скорость. В результате он увеличил высоту своей орбиты по отношению к Мирчаско. Б о льшая высота означала и больший период полного оборота. Он остановился под тем же углом наклона, что и «Мадийр» и обломок, но выше на пять километров. Корабль Сэма и фрагмент оболочки, двигаясь по более низкой и быстрой орбите, уже начали уходить вперед.

Теперь он их даже не видел. Пять километров мельчайших частиц служили не менее надежным щитом, чем выброс военным модулем электронных экранирующих помех. Нейронаноники продолжали проецировать ему графическую схему — маленький красный кружок вокруг фрагмента оболочки, указывая единственный и ненадежный путь к спасению. Прежде Джошуа никогда не уходил так далеко от космоплана и никогда не чувствовал себя столь одиноким.

Коммуникационный блок скафандра начал улавливать первые обрывки переговоров между Сэмом и Окталом, пока лишь в виде неразборчивых фрагментов цифрового кода, сопровождаемые странным эффектом эха. Он обрадовался возможности отвлечься и при помощи нейронаноников попытался расшифровать сигналы. Вселенная вокруг него, казалось, наполнилась числами, целыми созвездиями лишенных цвета чисел, разбегающихся и ускользающих то от одной, то от другой декодирующей программы, рыщущих в поисках закономерности.

«…невозможно. Он построен для безопасной посадки, и кто знает… на планете. Термоизлучатель только прожжет…» Это был датавиз Октала, переданный коммуникационным блоком его скафандра. Логично, он ведь моложе, ему только пятьдесят два. Сэм, скорее всего, удобно устроился в каюте «Мадийра», приказав младшему напарнику выяснить, что можно забрать из космоплана.

Джошуа невольно вздрогнул. Холод окружающего газовый гигант пространства, казалось, проникал сквозь скафандр и смыкался вокруг.

Датавиз Сэма: «…в хвосте, где резервуары… должно быть что-то большое…»

Датавиз Октала: «…уже там. Вижу какие-то крепления… вряд ли для…»

Они то исчезали, то проявлялись снова, болтая и переругиваясь друг с другом. Сэм, похоже, был уверен, что Джошуа что-то нашел. Тот слушал, погружаясь в тягучую дремоту. Все происходило медленно, так медленно, как будто время растянулось.

Осколок прозрачного льда величиной с ладонь проплыл мимо. В нем застыла голубая с оранжевым рыбка; три ее глаза, расположенные вокруг треугольного, похожего на клюв рта, смотрели вперед, словно она что-то высматривала в своем бесконечном плавании. Он вяло проводил ее взглядом — охватившее все тело оцепенение помешало попытаться ее забрать, а затем она пропала, уже навсегда.

Он почти спал, когда инерциальный навигатор предупредил, что «Мадийр» теперь находится впереди. Маневровый ранец перешел к следующей стадии, снова уменьшая скорость и высоту, унося Джошуа по пологой кривой в тыл «Мадийру».

Датавиз Сэма: «…отклик бортового компьютера… фотонный способ подключения…»

Датавиз Октала: «…лучевой резак не годится, проклятый люк из моносвязанного углепластика, я же тебе говорил… Почему ты меня никогда не слушаешь, скотина…»

Датавиз Сэма: «…мелкий мерзавец… найду труп… нагажу на его кости…»

Маневровый ранец подвел Джошуа к «Мадийру» в хвост, и в километре от корабля уже можно было различить размытый розоватый силуэт. Временами Джошуа мог ясно видеть его в разрывах бесконечного вихря частиц. Он снова спустился, на этот раз всего на несколько сотен метров, и орбитальная механика с мучительной медлительностью плавно понесла его к кораблю.