Кларк Смит - Заря раздора

Кларк Эштон Смит, Э. Хоффман Прайс

Заря раздора

Dawn of Discord (1940)

Время — это измерение пространства: время — замкнутая кривая без начала и конца, а пространство искривлено, безбрежно, но всё же конечно. Приблизительно так Джон Кинг считал на протяжении долгих лет исследований. Но теперь, когда война грозила погубить весь мир, Кинг покончил с теорией. Он собирался отправиться назад во времени или пространстве, или в обоих сразу, если его уравнения не лгали. И он собирался искоренить войну в самом её истоке.

Он снял прожжённый кислотой рабочий халат и надел гимнастёрку, бриджи и шнурованные сапоги. Кинг неуместно смотрелся среди распределительных щитов, осцилляционных трубок, реторт и электрических печей лаборатории в старом доме на вершине Рашен-Хилл [1] Рашен-Хилл (Русский холм, обычно в литературе и прочем «Русская горка») — район Сан-Франциско ; он выглядел, словно человек, готовый отправиться в джунгли, был рослым, поджарым и вполне подходящим для подобной задачи.

Единственный взгляд на широкий залив, на далёкие крыши внизу, на пересекающие воду мосты; единственная вспышка сожаления, когда он помедлил у врат приключения. Фанатическая преданность науке делала его чужаком для женщин и, хотя он решительно изгонял их из своих помыслов, ему всё же хотелось быть уверенным в том, что он вернётся. Была одна красивая белокурая девушка, которая должно быть работала в офисе неподалёку; он старался не замечать её по пути в ресторан, куда забегал перекусить в полдень.

Затем он повернулся к машине для путешествий во времени, которая должна была отправить его назад, в ту эпоху, когда ещё не было такого явления, как война. Попав туда, Кинг пресёк бы войну на корню.

Машина имела массивный металлический корпус и была похожа на батисферу; её стеклянные иллюминаторы были сконструированы, чтобы выдерживать огромное давление, а работала она на атомной энергии. Это не будет похоже на полёт самолёта или ракеты, это не будет путешествием в обычном значении слова, потому что Кинг погрузится в магнитное поле, которое обратит время вспять. Это не будет походить ни на одно трёхмерное перемещение, когда-либо совершённое человеком.

Автоматическая дверь закрылась за ним. Кинг хотел на прощание ещё раз оглянуться назад, но опасался, что дрогнет; поэтому он шагнул к рукояткам управления и циферблатам, усеивавшим все стены. Рядом с ним могли поместиться ещё два человека, при условии если они окажутся достаточно стройными.

Он нажал переключатель, всплеск мощности сотряс машину и дневной свет, проникавший через иллюминаторы, стал зелёным, а потом серым. Каждый атом его тела грозил улететь в космос сам по себе. Кинг почувствовал режущую боль, ужасное головокружение и запредельный страх. Что, если он не сможет найти путь назад? Что, если он станет изгнанником времени и пространства?

Когда его сознание перестало мутиться, он взглянул на циферблаты, показывающие координаты соотношения пространства-времени. Он вернулся назад, примерно так, как и рассчитал по старинным преданиям, в Золотой Век, легендарную эпоху перед тем, как человек познал железо и ненависть.

Война, по мнению Кинга, была безумным обычаем, изобретённым неким безмозглым первобытным человеком в качестве замены здравому смыслу или разумности; и поэтому человек двадцатого века, не питающий никаких иллюзий относительно славы соперничества, мог бы направить усилия первого военачальника в более подходящее русло. Если бы люди Золотого Века, опьянённые новизной Железа и Силы могли увидеть то, что эволюция в конце концов сотворит с войной, они могли бы образумиться. Когда-то война была приключением, но она уже давно утратила всю свою привлекательность.

Через иллюминаторы машины времени Кинг смотрел на зелёно-золотые джунгли юного мира. Высокие древовидные папоротники колыхались на ветру. Нефритовые воды озера плескались о берег, окаймлённый гигантскими тростниками и травами; яркие насекомые сверкали золотом и пурпуром.

Кинг открыл люк и ступил на пружинящую землю. Эпохи не разделялись так же чётко, как политические границы и ему придётся провести разведку, чтобы понять, действительно ли он достиг Золотого Века.

Затем он увидел девушку. При первом же шевелении листвы он потянулся за кольтом, не представляя, какие доисторические ужасы могут появиться из джунглей, но теперь опустил руку. У неё были округлые бёдра и тонкие черты лесной нимфы; она непринуждённо двигалась и лёгкий ветерок теребил полупрозрачную тунику, которая подчёркивала её грудь и стройный изгиб талии. На мгновение Кинг задумался, не было ли это прелестное создание всего лишь ещё одной из тех насмешливых фантазий, которые иногда вытесняли уравнения и интегралы из его утомлённого разума.

Синее одеяние девушки спускалось немного ниже колен ― наряд, отчасти напомнивший ему классические облачения женщин, изображённых на фрагментах греческой керамики. Тёплый свет создавал золотой ореол вокруг её головы, распущенные волосы медно-красным великолепием спускались до бёдер.

Когда она увидела Кинга, то вздрогнула, широко раскрыв глаза. Повинуясь порыву, он приблизился к ней и сказал:

― Не бойся, я чужестранец. Скажи мне, где я нахожусь.

Её серо-зелёные глаза выражали недоумение, но она улыбнулась, распознав дружелюбие в его голосе. Кинг не понимал ответных слов, но это было неважно — её голос согрел его и заставил забыть трепет от путешествия через столетия, во времени и пространстве. Что бы она ни говорила, она приветствовала его. Затем, подойдя поближе, он заметил, что её одеяние порвано, а икры и бёдра покрыты ссадинами. Туника была изодрана, бока покрывали синяки и рубцы. Он поймал её за руку и, показав на машину времени, произнёс:

― Тебе нужно оказать первую помощь.

Он не мог понять ее ответа, но то, как она зашагала в ногу с ним, как ее бедро касалось его, а ее рука прижималась к боку и не выпускала его ладонь, которую он положил на ее локоть, несло вполне определённый смысл. Кровь Кинга запела, словно в неё вливалась сила юной земли.

По щекам девушки разлился румянец, когда она подняла глаза и увидела страстный взгляд Кинга. Она подняла свободную руку и показала ему маленькую полоску из жёлтого металла на своём запястье. На этом странном браслете были два золотых корпуса, чуть крупнее мужских часов, соединённые между собой маленькой катушкой тонкого провода. Другой рукой она сняла один из корпусов и прижала его к запястью Кинга.

Она заговорила снова, но теперь Кинг понимал её речь, или скорее читал её мысли, невзирая на незнакомые слова.

— Я — Ания, рабыня, и я убежала от своего хозяина, Юрта. Он побил меня. Вот посмотри... ― она повернулась, и Кинг увидел, что её спину покрывали красные рубцы. ― Раньше он был таким же добрым и дружелюбным, как и все мы. Но кто ты? Я никогда не видела таких странных одежд, хотя они очень подходят тебе.