Гораций Голд - Искривление

Теперь он не боялся. Не подобает твердой каменистой почве дрожать под каким-либо современным животным, и он не мог даже представить, чтобы натренированные нервы сыграли с ним такую шутку. Затем он вышел из двери, с винтовкой в руке, и спокойно ждал, пока гигантское животное не окажется в пятидесяти ярдах. Глупые, пустые глаза смотрели прямо на него; он тщательно прицелился в левый глаз динозавра, который к этому моменту замедлил ход и приближался осторожно.

Раздался выстрел. Мгновение спустя грохот смешался с жутким ревом боли, и ударившее в горы эхо отразилось тысячу раз. Динозавр рухнул на месте, его хвост, словно отбойный молот, заколотил по земле.

Тогда Миллер вернулся в дом, вычистил оружие и выпил еще одну пинту.

Когда он вышел четыре часа спустя, тварь была почти мертва.

К этому времени Миллер был совершенно трезв. Научный энтузиазм, который захватывал его даже при опьянении, и теперь разгорелся не на шутку. Он прошелся вокруг динозавра, чувствуя ликование по поводу своей победы, бросившей гигантский анахронизм под ноги его могуществу. Чудовище все еще билось, хвост крутился взад и вперед по смертельной дуге, хотя его дыхание и сердцебиение почти угасли.

Пока Миллер был в доме, в безумной агонии тварь сломала большое дерево.

Загвоздка была в том, как умертвить ее. Он знал, что примитивная нервная система огромной рептилии может поддерживать в ней жизнь в течение нескольких дней. Он мог бы попытаться добраться до чувствительного ганглия, но флексия затронутых мышц, живых или мертвых, могла легко убить его. Он жалел, что послал пулю в крошечный мозг, в результате чего потерял любопытный и ценный материал для изучения. Но совершенно целая туша вызывала не меньший интерес.

Поэтому он вернулся в лабораторию и долгое время работал над спящей под наркозом собакой, заставляя себя проявлять осторожность в эксперименте, который утратил для него интерес.

Утомленный и уставший от невыносимости ожидания, он снова осмотрел динозавра, через одиннадцать часов после того, как послал пулю, пронзившую мозг. Светя электрическим фонариком, он обнаружил, что сердце перестало биться, а внешний раздражитель, направленный на остроконечный зрачок, не вызывал реакции. Таким образом, он был совершенно уверен, что тварь мертва.

Он осмотрел поврежденный выстрелом левый глаз, выходное отверстие размером с небольшую тарелку в развороченном черепе, придя к выводу, что покрытая слоем стали пуля «дум-дум» — единственная штука, способная умертвить доисторического монстра.

Следующим утром, после нервной, томительной ночи плохого сна Миллер заточил два топора и мачете, собравшись резать динозавра на куски, достаточные для тщательного осмотра.

Он позволил себе распрямить спину несколько часов спустя, взгромоздившись на высокой чешуйчатой спине и воткнув мачете в тушу. Но у него уже были сведения о нервной системе, пищеварительном тракте и других важных органах доисторического животного, которые, он был уверен, позволят ему вернуться в научный мир.

Он обнаружил, что динозавр был травоядным, с четырьмя отдельными желудками. Все четыре были заполнены, поскольку животное кормилось непосредственно перед смертью, и содержали приблизительно шесть тонн различных трав. Имелись два мозга, или, что более верно, продолжения спинного мозга, один у основания хвоста, другой — в черепе.

Глаза были с веками, расставленные как у рыбы, и не фокусировались. Четыре доли легких отличались только структурой от любых других наземных животных, и были способны вместить от полутора до двух миллионов кубических сантиметров воздуха. Его открытия по мускульному сгибанию, нервной стимуляции и реакции, репродуктивной системе, сосудистым, скелетным и эндокринным функциям были слишком сложны для неспециалиста.

Он скрупулезно записывал свои результаты, не упуская ничего важного, чтобы, когда его пилот появится с припасами, можно было бы сесть на самолет с законченной рукописью монографии.

Манарди из Италии, Ренц и Шрайнер из Германии, и Энди Маккей из Соединенных Штатов несколько месяцев назад сломали ему карьеру. Постановление суда об аресте ему вручили на трапе самолета. Теперь же он напрочь забыл об этом.

УОРТИНГ и Лэнс вернулись в Нью-Йорк на дирижабле двадцать шестого века. Это был удивительный опыт для них. Корабль использовал деформацию пространства для движения; как это было сделано, Лэнс мог понять математически, но физическое объяснение было далеко за пределами его понимания. Они «тащились», как выразился Кант, всего на семистах милях в час, меньше половины максимальной скорости.

Оба были поражены, обнаружив в Нью-Йорке идеальный порядок. Газеты разных эпох нашли возможность организовать научный комитет, который объяснил на нетехническом языке то, что произошло. Люди восприняли новую ситуацию спокойно.

Правда, в условиях жизни произошли перемены, но ресурсы были неограниченными, а большое количество самоубийств среди фанатично религиозных людей снижало опасность от разного рода психов. С помощью чудесных дирижаблей будущего в течение нескольких дней были очищены ужасно переполненные улицы и дома всех городов. Они перевезли все избыточное население для освоения земель в центр, на запад и на север континента.

За пределами же города, как узнали Лэнс и Уортинг, проблем было предостаточно. Индейцы продолжали нападать на мирные хозяйства. Колоссальные доисторические животные бродили по окрестностям и заходили в города, нанося огромный урон зданиям и людям.

Пришлось начать истребительную войну. Индейцы, которые отказались принять мирные условия, были в массе своей уничтожены. Разрывные пули огромного калибра, холодные лучи, ядовитые газы, всевозможные ловушки избавили континент от терроризирующих животных, за исключением немногих, оставленных для интереса зоологов.

Когда эта работа была выполнена, тут же случилась другая напасть — политические партии собрали около двухсот разных президентов Соединенных Штатов. Восторженные патриоты выдвинули в президенты Линкольна и Вашингтона; это было воспринято с ликованием, пока не обнаружилось, что оба оказались заурядными людьми. Разочарование было велико. Грубая речь и манеры Линкольна, несмотря на обожания биографов, не оставили без внимания сатирики и карикатуристы. Вашингтон пугал маленьких детей своей деревянной вставной челюстью и зверской мускулатурой. Наконец, их знания государственного управления посчитали недостаточно продвинутыми для новых условий. Оба в расстройстве предпочли, чтобы о них забыли.

Сначала борьба была мирной. Тысячи безработных конгрессменов оказались не у дел по всей стране. Кандидаты в президенты Соединенных Штатов Североамериканского Континента скупали рекламу на радио, произнося нелепые речи и раздавая абсурдные обещания. Не много было тех, кто удержался от клятв покончить с вмешательством четвертого измерения.