Гораций Голд - Искривление

— Вы можете поговорить с нашими экспертами, — предложил старший. — В этом здании их несколько.

Внезапно в комнату вошел Уортинг. Он окинул гостей изумленным взглядом.

— Это ваш друг? — спросил один Лэнса.

Лэнс кивнул.

— Тогда вы оба можете пойти с нами. Он тоже эксперт по Эйнштейну?

— Нет, — ответил Лэнс. — Он просто богатый человек.

Они не поняли.

— Он богатый человек, — объяснил Лэнс, — потому что другие люди работают на него.

— Вы подразумеваете, что они делают работу, которую он должен выполнять по праву?

— Не обязательно. Он платит им за это.

— Платит им? — переспросил один. — Чем?

Вопрос был слишком глубоким. Едва ли Лэнс мог бы объяснить им экономическую теорию своего времени. Он сменил тему, спросив, как работает их оружие.

Они равнодушно взглянули на свои небольшие механизмы.

— В них заправлены никотиновые капсулы, — сказал молодой. — Капсулы содержатся в крошечных стальных иглах, которые доставляют чрезвычайно быстро растворимое вещество в кровоток. Никотин немедленно проникает в сердце и легкие, задерживая кровообращение и дыхание приблизительно через одну секунду.

Уортингу понравилась идея. Это оружие было несравнимо лучше примитивного огнестрельного, которое он знал. Задача револьвера в том, чтобы проделать большое отверстие в теле, надеясь убить немедленно, поразив жизненно важный орган, в ином случае вызвав смерть из-за сильной потери крови. Эта же расправа выглядела благороднее, гуманнее.

Идя по бесконечным коридорам к лифтам, Лэнс изучал своих новых друзей. По крайней мере, он надеялся, что они друзья. Все трое были белокурыми, высокими и сильными. Одеты одинаково — зеленые шорты из ткани вроде шелка, зеленые майки, которые оставляли руки и большую часть мускулистых плеч голыми, короткие зеленые носки и сандалии.

— У вас все блондины? — спросил Лэнс.

Они изумленно взглянули на него.

— Конечно. Мы скандинавы, разве не видно?

— Несомненно.

Они проходили мимо множества высоких белокурых обитателей гигантского строения, преимущественно мужчин, но встречались и женщины, те были столь же высокими, как мужчины, но более ладно и пропорционально скроенными. Все внимательно разглядывали невысоких мужчин двадцатого века, с настороженным любопытством, которое Уортинг и Лэнс не могли понять.

— Нам здесь не очень-то рады, верно? — спросил Лэнс.

Высокий молодой механик посмотрел на него сверху вниз.

— Вы узнаете позже, — ответил он тоном, который мог означать все, что угодно.

КОМАНДА из двенадцати человек ловила рыбу у Монтаук-Пойнт на Лонг-Айленде — тунца и меч-рыбу. Было раннее утро 5 июля. Солнце едва поднялось над горизонтом, воздух был свежим, вода неподвижной и теплой. Все двенадцать прекрасно спали ночью, несмотря на кратковременное головокружение, вероятно случившееся, как они посчитали, из-за дрянного импортного скотча, которым они наклюкались вечером.

Владелец, доктор Альберт Кроуфорд, был готов поспорить с этим пунктом, но так как и он пострадал вместе со всеми, оставалось лишь ругаться на то, что Америка стала помойной ямой для дешевого алкоголя.

Но теперь все было в порядке. Случившееся не помешало им крепко выспаться и мечтать о большом улове.

Капитан Крири и его помощник «Морской Сухарь» Макнатт поставили свое маленькое судно, переделанное из катера береговой охраны, на якорь в трех милях от берега. С этого момента двенадцать мужчин, не обремененных супружескими и финансовыми обязанностями, отдались поднятию духа до олимпийских высот.

К тому моменту, когда капитан Крири увидел стаю молодой сельди, взбудоражившей воду, — что предвещало появление большой рыбы, — все уже снова были навеселе. Двое очутились в корзинах для наживки, которые сбросили за борт, и с отвращением обнаружили себя в неприятной мокроте. Остальные, хохоча над забавным зрелищем, кто согнулся в три погибели, кто попадал на скользкую палубу.

— Вот и мы, джентльмены! — капитан Крири, разрезав косяк неистово скачущей серебристо-яркой сельди, теперь неторопливо подплывал к барахтающимся недотепам.

Морской Сухарь вытащил обоих из корзин, как тут же воду за бортом вспучила огромная белая масса. Позабыв о прежнем страхе, напуганная молодь сельди направлялась прямиком к судну.

Рыболовы вскочили на ноги, чтобы приготовить снасти к тяжелому сражению. Когда они взялись за леера, вмиг сдуло все признаки их опьянения, кроме пошатывающейся походки; но годы опыта приучили глаза и руки к четкой координации, и каждое движение их было безошибочным.

В течение часа они ловили рыбу, без результата. Они следовали за сверкающей стаей безумствующей сельди, бросая наживку точно в ту часть косяка, где волнение было особенно бурливым, но безуспешно.

Наконец, у адвоката Сауэрса лопнуло терпение.

— У тебя в холодильнике есть кусок мяса побольше? — крикнул он.

Капитан Крири недолго подумал.

— Большой бараний окорок, — ответил он, — Но для этой чертовой рыбины, что на один зуб.

— Да плевать! — бросил Сауэрс. — Тащи!

Возмутился Морской Сухарь, у него были виды на этот кусок, который планировался в качестве главного блюда, к тому же он заплатил за него немалую цену. Но Сауэрс был настойчив.

Капитан Крири вынужден был принести бараний окорок. Он с тоской взирал, как Сауэрс, неуклюже насадив мясо на большой стальной крюк, швырнул его за борт, насколько далеко сумел.

Наживка даже не успела упасть в самый центр бурления, как огромная черная голова вынырнула и заглотила ее прежде, чем та погрузилась в воду. Два небольших глаза по бокам слизистой черной кожистой головы, длинные зубы цвета слоновой кости, которые вспыхнули в солнечном свете, — все, что они успели увидеть, прежде чем голова исчезла, утащив добычу.

Сауэрс взволнованно потянул свое удилище, цепляя крюк поглубже в пасть. Секунду спустя сильный рывок потянул стальную лесу в синеву моря. Сауэрс позволил ей пробежать сто ярдов или чуть больше, прежде чем решился замедлить движение.

Все пришли в ужас, увидев, как он взлетел над перилами и с тучей брызг шлепнулся в воду. Даже бултыхаясь, он не отпускал удилище.

Сделав круг, стая сельди понеслась дальше, оставив его одного. Недолго его тянуло в море, затем движение замедлилось, и он медленно плыл, все еще держа удочку.

— Брось ее! — закричали ему.

Доктор Кроуфорд кинул спасательный круг и веревку. Сауэрс схватился за них, побелевший от страха.

Никто не мог говорить или кричать в первые секунды, последовавшие за этим. Все потеряли дар речи от ужаса.

Черное бочкообразное тело в двадцать футов длиной и с такой же длинной шеей, надвигалось на несчастного Сауэрса, которому только и оставалось, что таращиться на тварь.