Грег Иган - Останови мое падение

Ева спросила:

— Означает ли это, что ты никогда не переключишься? Ты удалишь свою жемчужину? Ты позволишь себе умереть, когда мозг начнет разлагаться?

— Может быть, — сказал я. — Лучше умереть в девяносто или сто, чем убить себя в тридцать, как некоторые, когда машина встанет на мое место, притворяясь мной.

— Как бы ты узнал, что я не переключилась? — спросила она вызывающе. — Откуда ты знаешь, что я не просто «притворяюсь»?

— Я знаю, что ты не переключилась, — сказал я самодовольно. — Я просто знаю.

— Как? Я бы выглядела так же. Я бы говорила то же самое. Я поступала бы так же. Люди переключаются во все более молодом возрасте сейчас. Итак, как ты узнал, что я не переключилась?

Я повернулся и посмотрел ей в глаза:

‑Телепатия. Магия. Общность душ.

Мое двенадцатилетнее «я» захихикало, но к тому моменту я уже знал, как спровадить его подальше.

В девятнадцать лет, хоть и изучая финансы, я взял студенческий блок философии. Однако факультет философии, по‑видимому, не мог что‑то сказать об устройстве Н'доли, более известном, как «жемчужина». Там говорили о Платоне, о Декарте и Марксе, разговаривали о Святом Августине и, чувствуя себя особенно современными и смелыми, о Сартре, но стоило только услышать им о Гёделе, Тьюринге, Гамсуне или Киме, как они отказывались признавать их. В явном разочаровании от декартового эссе, я предположил, что понятие человеческого сознания как «программного обеспечения», которое могло быть «реализовано» одинаково хорошо в органическом мозге или в оптическом кристалле, было фактически возвратом к картезианскому дуализму: «программное обеспечение» читать как «душа». Мой учитель перечеркнул каждый пункт с этой идеей и написал на полях вертикально громадными буквами — «НЕ УМЕСТНО!»

Я бросил философию и поступил на факультет проектирования оптических кристаллов для неспециалистов. Я узнал много о твердотельной квантовой механике. Я узнал много увлекательной математики. Я узнал, что нейронная сеть представляет собой устройство, используемое для решения задач, которые слишком трудно было понять. Достаточно гибкая нейронная сеть может быть настроена на обратную связь, чтобы имитировать почти любую систему — произвести те же результаты на выходе из одних и тех же вводных данных — но это не проливало никакого света на характер системы эмуляции.

— Понимание, — говорил нам преподаватель. — Это переоценённое понятие. Никто не понимает, как оплодотворенная яйцеклетка превращается в человека. Ичто мы должны делать? Прекратить рожать детей, пока онтогенез не сможет быть описан с помощью набора дифференциальных уравнений?

Мне пришлось признать, что смысл в его словах есть.

Мне к тому времени было ясно, что ни у кого не было ответов, которые я хотел получить — и я вряд ли получил бы их сам; мои интеллектуальные способности были, в лучшем случае посредственны. Всё сводилось к простому выбору: я мог напрасно тратить время, думая о тайнах сознания, или, как все остальные, я мог прекратить волноваться и продолжить жить.

Когда я женился на Дафне в двадцать три года, Ева была далеким воспоминанием, как и любые мысли о общности душ. Дафне был тридцать один год, она была исполнительным директором инвестиционного банка, который нанял меня когда я стал доктором наук, и все согласились, что брак был на пользу моей карьере. Может быть, она действительно понравилась мне. У нас было приятная сексуальная жизнь, и мы утешали друг друга, когда нас понизили, как любой добрый человек хочет успокоить животное в беде.

Дафна не переключилась. Она откладывала это, месяц за месяцем, изобретая еще более смехотворные оправдания, и я дразнил ее, как будто у меня никогда не было оговорок для себя.

— Я боюсь, — призналась она однажды вечером. — Что если я умру, когда это случится, если всё, что останется — это робот, марионетка, вещь? Я не хочу умирать.

Подобные разговоры меня несколько смущали, но я скрывал свои чувства.

— Предположим, у тебя был инсульт, — сказал я, — который разрушил небольшую часть твоего мозга. Предположим, врачи имплантировали машину, взявшую на себя функции поврежденного участка мозга. Ты все еще являешься собою? Ты — это ты?

— Конечно.

— А если они сделали это дважды, или десять раз, или тысячу раз.

— Это не обязательно продолжать.

— Да? Что за магический процент, когда ты перестанешь быть собой?

Она пристально посмотрела на меня.

— Все старые аргументы — клише…

— Тогда виноваты они, если они такие старые и шаблонные.

Она начала плакать.

— Не надо. Убирайся! Я боюсь умереть, а тебе наплевать!

Я взял ее на руки:

— Шшш. Прости. Но все это делают рано или поздно. И ты не должна бояться. Я здесь. Я люблю тебя.

Слова, возможно, были неосмысленной реакцией при виде ее слез.

— Ты сделаешь это? Со мной?

Я похолодел.

— Что?

— Перенесёшь операцию на тот же день? Переключишься, когда я переключусь?

Много пар сделало это. Как и мои родители. Иногда, несомненно, это был вопрос любви, обязательств, обмена. В другие времена, я уверен, этот вопрос касался не одного партнера, желающего быть непереключенным, с жемчужиной в голове.

Я молчал некоторое время, затем я сказал:

— Конечно.

В течение последующих месяцев все страхи Дафны, которые я высмеивал как «детские» и «суеверные», быстро стали осмысленными, а мои собственные «рациональные» аргументы стали звучать абстрактно и пусто. Я отказался в последний момент, я отказался от анестезии, и покинул больницу.

Дафна пошла вперед, не зная, что я бросил её.

Я ее больше никогда не видел. Я не мог с ней встретиться; я уволился с работы и уехал из города на год, мне претила трусость и предательство — но в то же время у меня была эйфория от того, что я сбежал.

Она подала иск против меня, но затем забрала его через несколько дней. Мы договорились через ее адвокатов на простой развод. Перед разводом она прислала мне короткое письмо:

« Бояться было нечего в конце концов. Я именно та, какой и всегда была. Откладывать переключение было безумием. Теперь, после переключения, мне никогда ещё не было так легко.

Твоя любящая жена‑робот, Дафна »

К тому времени, как мне было двадцать восемь, почти все, кого я знал, были переключены. Все мои друзья из университета сделали это. Коллеги на новой работе, даже новичок в возрасте двадцати одного года переключился. Ева, я услышал от знакомого, переключилась шесть лет назад.

Чем дольше я откладываю, тем сложнее будет решение. Я мог опросить тысячи людей, которые переключились, я мог расспросить моих самых близких друзей в течение нескольких часов про свои детские воспоминания и самые сокровенные мысли, и убедиться в их словах. Я знал, что Н'доли‑устройства в течение многих десятилетий были в их головах, которые научились показывать именно такое поведение.