Пол Андерсон - Робинзоны Вселенной (Сборник)

— Если ты простишь мне старую избитую истину… никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь… Знаешь, я все меньше и меньше злюсь на Них. Вы с Томом, мы с Барбарой нашли здесь пусть и не золото, но нечто чертовски на него похожее. По правде говоря, сейчас я счастливее, чем когда — либо в жизни… Да, Эльдорадо — название что надо. Когда Том и Барбара вернутся, мы вспомним о демократии и поставим вопрос на голосование.

Мэри с тревогой поглядела на белую полосу пляжа, на роскошную зелень деревьев и кустарников.

— Хоть бы они скорее возвращались, — повторила она. — Что — то случилось…

— Да брось ты, — начал Авери. — Ты просто… — слова замерли у него на устах.

В нескольких десятках ярдов от них из леса появился человек. Это был Том. Он шатался и, похоже, едва держался на ногах — словно пьяница, возвращающийся домой. У него на груди на рваной рубашке медленно расплывалось кровавое пятно.

С душераздирающим криком Мэри бросилась к нему. Авери — за ней.

Том усиленно моргал и щурился, как будто пытаясь разглядеть, кто это спешит ему навстречу.

— Извини, старина, — с трудом пробормотал он подбежавшему Авери. — Не слишком — то я… Эти гады сцапали Барбару… — и с этими словами он без чувств повалился на землю.

У него из спины, около плеча, торчало обломанное копье.

Кое — как совместными усилиями они втащили Тома вверх по лестнице в лагерь. Авери внес его в палатку и осторожно положил на один из спальников лицом вниз.

Мэри была бледной, как полотно. Руки у нее дрожали. Сделав над собой отчаянное усилие, она сказала почти спокойным голосом:

— Ты… ты можешь вынуть копье?..

— Да, — ответил Авери с уверенностью, которой вовсе не чувствовал. Я вытащу его… Принеси — ка ты лучше воды… И, Мэри, знаешь, не торопись. Понимаешь?

Молча кивнув, она вышла из палатки.

— Том, — позвал Авери, становясь на колени, — старина, ты меня слышишь?

Но кроме сочувствия и жалости к Тому, Авери испытывал и гораздо более личное и отчасти даже эгоистическое чувство. Барбара, Барбара, — эхом отдавалось у него в ушах. Только бы с тобой было все в порядке. Любовь моя, только бы с тобой было все в порядке…

— Том, ты меня слышишь? — еще раз спросил Авери и сам поразился внезапной грубости своего голоса.

Он хотел знать. Он обязан был знать. Он с трудом удерживался от того, чтобы схватить Тома и вытрясти из него всю правду.

— Том, ради всего святого, очнись!

Никакого ответа. Том каким — то чудом не потерял сознания но дороге в лагерь, но это и все.

«Святой Боже, — взмолился Авери, — не дай ему умереть. Я должен знать, должен…»

И вдруг его панику как рукой сняло. Ее заменило ледяное, какое — то даже немного неестественное спокойствие. Холодный пот градом катился по его лицу. Он посмотрел на Тома — на восемнадцать дюймов копья, торчащие у него из спины, на кровь, медленно растекающуюся по рубашке, покрытой уже засохшими кровавыми пятнами. Он посмотрел на Тома, и ему стало стыдно.

— Извини, старина, — тихо пробормотал он. — Я не должен расклеиваться, так ведь?

Он наклонился к копью, бормоча себе под нос:

— Во — первых, его надо вытащить. Во — вторых, есть только один способ это сделать… Не держи на меня зла, приятель. Что бы ни случилось, не держи на меня зла. Я просто несчастный дурень, который хочет сделать как лучше.

Он осторожно потянул за древко копья. Ничего не произошло. Вероятно, он застряло в кости или в мускулах. Возможно, и в том и в другом сразу.

Тогда он попробовал резко дернуть. Единственное, чего он добился, так это того, что приподнял Тома на пару дюймов от постели.

«Боже мой, — думал Авери. — Что же мне, черт возьми, делать?»

Но какое бы решение он ни принял, делать это следовало быстро. Не стоило рассчитывать на долгое отсутствие Мэри.

Ответ был очевиден. И Авери он нисколько не нравился: этот ответ низводил Тома до уровня неодушевленного куска мяса. Но раз ничего другого Авери в голову не приходило — значит, выбора не оставалось.

Наступив Тому ногой на поясницу, Авери взялся обеими руками за древко и рванул что есть силы.

Он вытащил копье. Том вскрикнул. Короткий, звериный вопль нестерпимой боли, к счастью, тут же прервавшийся — Том вновь потерял сознание. Авери очень боялся, что сейчас из раны ручьем хлынет кровь — как результат его неумелых действий. Он ведь запросто мог задеть какую — нибудь артерию или вену. Но его опасения были напрасными. Кровь по — прежнему текла жалким тонким ручейком. Копье выпало из дрожащих рук Авери…

В палатку вошла Мэри с водой и бинтами из аптечки. Увидев ее, Авери вновь обрел способность соображать и действовать. Разорвав на спине Тома рубашку, он обнажил рану. Отверстие оказалось куда меньше, чем он думал. Авери осторожно начал смывать кровь. Она уже текла медленнее.

— Ричард, как он? — спросила Мэри мертвенным, непривычно бесцветным голосом.

Словно ребенок, изо всех сил старающийся не разреветься.

— По — моему, ему повезло, — рискнул ответить Авери. — Кажется, ничего не задето. Во всяком случае, ничего важного. Он крепкий парень, твой Том. Но, боюсь, в ближайшие несколько дней отжимания он делать не сможет.

— Жаль, что я не могла помочь, — с некоторым облегчением сказала она. — Я чувствую себя…

— Надо остановить это чертово кровотечение, — заметил Авери. — Я наложу на рану тампон с деттолом. А сверху прижмем тугой повязкой… Если только ты не можешь предложить чего — нибудь получше.

Она покачала головой.

Они тщательно промыли рану и наложили на нее огромный тампон из ваты. Затем, пока Мэри осторожно придерживала тампон, Авери перевернул Тома. Потом посадил его.

К тому времени, когда Мэри стянула с Тома остатки рубашки, тампон насквозь пропитался кровью. Тогда они взяли еще ваты — все, что у них оставалось — положили на рану, а сверху туго забинтовали. Первый пакет с бинтом кончился после нескольких оборотов вокруг грудной клетки Тома всего у них ушло четыре пакета.

Авери как раз закреплял кончик последнего бинта, когда Том, как это ни удивительно (чем — то даже смахивало на чудо), пришел в себя.

— У меня вся спина горит, — пробормотал он. — Что случилось с моей спиной? Кто, черт возьми… — Широко раскрыв глаза, он схватил Авери за рукав. — Ричард, ты…

— Да, я его вынул. Не волнуйся… Операция вряд ли войдет в учебники, но пациент остался жив.

— Дорогой, — проворковала Мэри, — как ты себя чувствуешь?

Новое чудо. Тому удалось издать звук, который при большом желании вполне можно было принять за смех.

— Как я себя чувствую? Отличный вопрос! Дайте мне глотнуть виски… Боже мой! Они сцапали Барбару!

Мысль об этом, похоже, причиняла ему чисто физическую боль.