Сергей Стульник - Аз победиши, или Между землёй и небом - война

Вытираясь платком, Марина выбралась из-за бачка, как сумела почистилась, постояла в нерешительности, и побрела к одиноко разлегшейся посреди двора длинной скамье: посидеть. Ноги стали вялыми и непослушными, руки дрожали, а губы непроизвольно кривились в гадливую ухмылочку. Дотащившись до скамейки, Марина рухнула на нее, испытав неописуемое никакими членораздельными словами ощущение облегчения; уронила сумку на бурый асфальт и рассеянным взглядом окинула не внушающие оптимизма замкнутые «просторы» двора.

Думала уж, что ее слабость за мусорными бачками не сподобилась зреть ни единая живая душа, как вдруг взгляд ее споткнулся. Сфокусировала его, заставила глаза выполнять свои природные обязанности, а не «растекаться мыстью». Несколько в стороне от бачков, у стены дома, полускрытый кустами чахлого палисадничка, стоял мужчинка. Молодой. И - внезапно голый. Не атлет. Довольно-таки тощ. Но высок. Белесый такой, физиономия худющая, аж щеки впали. Стоит - смотрит. Таращится - можно сказать. Телескоп хренов... Неожиданно для себя самой Марина не на шутку обозлилась: - Чего выставился, долговязый?! Убери гляделища, тошнит от вас!!! - и даже фигу ему скрутила для вящей убедительности. Ярость затопила изнуренный тоскою мозг и выплеснулась фонтанирующей ненавистью, вспухла гнойным чирьем отвращения к этому тощему блондинчику, выпершемуся во двор в одних трусах неведомо за каким бесом, зарядку делать вечернюю, что ли...

«А может, он маньяк местный?» - подумала. Надо познакомиться. Глядишь, на пару будем ужас на окрестности наводить.

«Я должна отгородиться от _н_и_х_ непробиваемым, глухим забором, частоколом стальных двутавровых балок равнодушия, я не должна думать и решать, люди они или человек я», - подумала она четко, выползая на полусогнутых со двора, в просвет между девятиэтажками, несказанно благодарная тощему уроду за то, что своим появлением катализировал процесс свирепого отчуждения, шедший в ее душе. Реакция произошла. Субстанция разделена на составляющие, и граница между ними видна даже невооруженным глазом, как между осадком и легкими фракциями...

«Иначе я начну их убивать. Сколько успею, хотя бы одного...»

- Вилли, погоди-ка!..

Это еще кто, подумал Вилли Квайл, ощупывая настороженным взглядом приближающегося парня. Лицо незнакомое, одет странно; самое поразительное - _б_е_з_ оружия!.. Откуда он свалился, этот толстяк безумный, таскается по улицам без «пушки» и в ус не дует. - Стой, где стоишь! - велел Вилли, поглаживая ладонью рукоять кольта. - Ты кто такой? Чего надо?

- Поговорить с тобой хочу, - ответствовал «толстяк». - Не нервничай. Я безоружен, как видишь.

Говорил он с непривычным акцентом, коверкая некоторые звуки, но в целом вполне вразумительно. Вилли прищурился, прикинул на глазок рост незнакомца: получилось больше шести футов; здоровенный тип, массивный, в рукопашной с таким сцепляться - удовольствие ниже среднего.

- Это твое личное горе, - сказал Вилли. - Чего тебе?

- Я уже сказал, чего. Пойдем-ка, выпьем по баночке. Я угощаю.

Нахальный тип, все-таки. Вилли немного подумал и кивнул, давая согласие.

Пропустив незнакомца вперед, чтобы не подставлять спину - береженого бог бережет! - Вилли через несколько секунд снял руку с кольта: по пути встретился Шон-Громобой, спросил незнакомца: - Эй, новенький, ты уже встал на учет?

- Встал, - ответил тот. - Сказали, через час получать снаряжение.

- Ага, - кивнул Шон. - И как тебя угораздило в Квартал безоружным допереться?

- Да так, вот, - пожал плечами незнакомец. - Хорошо хоть, добрался. А что, не надо было?

- А ну-ка покажь регистрационную карточку, - вдруг сказал Шон. Новичок показал. - Ты не обижайся, - сказал Шон примирительно, - порядок, знаешь. Вилли, присмотри за ним, - обратился Шон к Неудачнику. - Не дай бог нонки наскочат, пропадет новичок ни за грош, а жаль, парень мощный. Я видел, как он приехал, сам его в офис отвел...

- Присмотрю, - проворчал Вилли. - Вали, Громобой. Пошли, длинный, за углом выпьем.

За углом новенький спросил: - Ты Вилли-Неудачник, я не обознался?

- Он самый, - буркнул Вилли. - А ты что за овощ, на кой я тебе сдался?

- Нужен, - коротко информировал новичок. - Глотку промокнем, скажу. Меня... Грэем кличут, кстати.

- Грэй-Торопыга, - сказал Вилли.

- Почему?

- Так драпал от нонок, что оружие растерял.

- Да? - новичок нахмурился. - Ну ладно. Торопыга так Торопыга.

- Не дуйся, - ухмыльнулся Вилли. - Я уж сколько годов везунчик, а мужики все едино Неудачником кличут.

- Я не дуюсь... Сюда?

- Сюда, - Вилли толкнул дверь и первым ввалился в зал. - Четыре банки! - крикнул еще от двери Очкарику Барри. - И пару селедок на закусон!

- Нету селедок, - ответил Барри мрачно. - Нонки транспорт раскурочили.

- Ну и ствол им в задницу! - проговорил Вилли, машинально производя ритуальный жест гнева: рубанув по сгибу локтя левой руки ребром ладони правой, Вилли согнул левую руку и сжал пальцы этой руки в кулак. - Пятый транспорт кряду разбомбили, стервы патлатые! Можно подумать, они только за счет наших поставок живут, а без нас, несчастные, с голоду передохнут... может, исчезнуть нам, и они тоже исчезнут? - пошутил он. - Ух, доберусь я до главной нонки...

...подранок уходил в сторону озера, оставляя за собой след: цепочку кровавых пятен, - и Чианук не спешил. Зверь уже никуда не денется, а Чианук устал, Чианук целый день выслеживал его, лазая по скалам и продираясь сквозь нехоженые заросли; Чианук ослабел, давно не ел, но теперь, когда олень уходил со стрелой в шее, спешить больше не надо. Скоро подранок упадет, и тогда Чианук его преспокойно добьет, без лишних затрат сил, которых и без того осталось очень мало. Чианук не упрекал себя за то, что не убил оленя сразу; главное сделал - достал, подранил, а то, что рука дрогнула и глаза подвели - не беда. «Я выпью кровь оленя и съем его мясо, - подумал Чианук, - я заберу его силу и снова буду сильный».

Он ощущал, что, невзирая на истощение, в ногах его даже сейчас оставалось достаточно силы, чтобы настичь подранка быстро, но Чианук не делал этого. Что-то неуловимое, смутное, очень тревожащее было в лесу. Чувствовалось присутствие еще кого-то, таинственного, опасного. Ноздри опытного охотника уловили незнакомый запах. Раньше Чианук такого никогда не чуял. Поэтому приходилось решать: спешить добивать дичь или погодить, в ожидании развития событий - неведомая опасность гораздо хуже известной, понятной опасности. Как бы ни была та страшна сама по себе.

Скользя беззвучно в зарослях, охотник приближался к озеру, следуя за добычей, по кровавой цепочке, и вдруг замер. Оцепенел, прислушиваясь. Где-то совсем близко треснула сухая ветка: и незнакомый запах ударил в ноздри, сильно ударил - опасность приблизилась настолько, что вот-вот, и Чианук будет вынужден с нею столкнуться лицом к лицу, если у нее есть лицо...