Владимир Грузда - Время Змея

Рассказов нахмурился и скрестил на груди руки:

— Не пойму, то для тебя Библия авторитет, то ты про Древнего Змея говоришь…

— Конечно, гражданин дознаватель, вам хорошо промыли мозги историями про доброго Бога и злого сатану. Слово Божье не врет, да только служители Церкви скрывают истину и обманывают доверчивых прихожан. А мы свою миссию исполняем достойно и честно!

— Так вы это называете миссией? — резко воскликнул Рассказов. — Вы похищаете беззащитных людей! Какой целью можно оправдать их гибель?

Прозвучало ничем не прикрытое обвинение, но Антонов просто его проигнорировал.

— Мы все рано или поздно умрем. Спроси об этом у пастора. Но Бог обещает лишь жизнь в будущем. Исцеление в будущем, богатство в будущем, власть в будущем! Мы же можем взять все в этой жизни. Прямо сейчас. Когда установится мировое царство Господина, каждый, вошедший в него, получит все, что желает. Я устал учить людей подставлять другую щеку. Пусть будут сильными и добьются своего! Это царство сатаны, царство сильных! Еще можно в него войти!

Надменность и чувство превосходства, звучащие в голосе Антонова, совсем не нравились дознавателю. Вспомнился недавний разговор, а также ситуация, что творится в городе последние полтора года. Жалость и сочувствие к Антонову медленно, но с заметным ускорением сменились на гнев.

— То, что ты пережил личную боль утраты, не дает тебе право распоряжаться жизнями других людей! — громко воскликнул Рассказов.

— Людишки ничего не стоят по сравнению с тем, к чему мы ведем человечество!

Глаза Антонова вспыхнули фанатичным блеском. Но в глубине горел другой, чуждый огонь.

Бывший сатанист Бесяев рассказывал об учении подразумевающем возвышение собственного эгоизма. Сатана лишь пример, люди лишь ресурс для достижения собственного результата. Семена сатанизма глубоко проникли в разум Антонова и дали обильные плоды. Но все не ограничилось интеллектуальными инсинуациями — в его душе находилась другая сущность. Сергей предполагал, что «дар Господина».

Рассказов грозно придвинулся к главе Ордена.

— Ты думаешь, что ты герой в сияющих доспехах? — его трясло от негодования. — Считаешь, что несешь благо всему человечеству? Вот только человечество — это люди! Каждый человек!

И хотя боль собственной трагедии все еще разрывала душу, Рассказов понимал, что невозможно найти оправдания тому, кто пытается выставлять счет за собственные потери окружающим. Неважно людям или Богу. В его душе тоже остались шрамы прошлых потерь. Но решение как жить дальше зависело только от него и не от кого другого. Только он нес груз этой ответственности. И никто посторонний ни в коем случае не должен страдать от его обид, разочарований и крушений надежд. Именно в этом решении они с Антоновым заняли совершенно противоположные позиции к действию.

Бывший служитель церкви разочаровался в вере. И хотя причина этому выглядела обоснованной, но принятые решения и дальнейшие действия сомнительными и преступными.

— Не давай твоему прошлому определять твое настоящее. — заявил Рассказов.

— Я сам это знаю! — надменно отрезал Глава Ордена и обратился к Виталию. — Ты был хорошим учеником. Но не превзошел своего учителя! Иди дальше по лестнице!

— Если это лестница в Небо к Отцу, то я по ней уже иду. И менять ее на лестницу в преисподнюю не собираюсь!

Антонов глядел на Виталия злобным, испепеляющим взглядом.

Рассказов не понимал, откуда в человеке может взяться столько желчи и ненависти. Мысль о нечеловеческом происхождении данных эмоций не выглядела надуманной. Такую энергию и такие чувства можно черпать и подпитывать лишь извне, в сверхъестественном источнике сомнительной природы.

— Было приятно поболтать, но у меня сегодня сложный день. — Антонов хищно рассмеялся. — Очень много работы!

Суббота 26 июля, 14:27

Легкая автоматическая дверь бесшумно закрылась за их спинами, оставив позади странное жилище и его хозяина. В лицо пахнуло свежестью летнего дня, настоянного на разнотравьи и запахах смешанного леса. После долгой беседы этот воздух казался пьянящим. И даже нестройный гомон птиц — прекрасной симфонией.

Рассказов остановился на пороге и оглянулся на выглядящую тяжелой и неприступной дверь в особняк. Казалось невероятным, что им удалось оттуда выбраться. Неужели все закончилось? Или все только начинается? Новый этап противостояния, новый раунд смертоносной игры.

Дознаватель обернулся и зажмурился от ярких лучей июльского солнца, ударивших прямо в глаза. Зрение медленно восстанавливалось, но теперь Сергей не видел ни лазурных лужаек, ни прямоствольных сосен, ни дорожку, ведущую к воротам. Он видел залитый ярким дневным светом кабинет. Большой пластиковый стол. Двое мужчин, сидящих напротив по разные стороны стола. Стеклянная стена, отделяющая переговорную от рабочего кабинета, в ярких лучах солнца искрилась радужными бликами.

Эту комнату Рассказов знал. И людей за столом тоже.

— Антонов Петр Иванович? — спросил грузный майор с бычьей шеей.

— Вы же знаете. — мило улыбаясь ответил глава Ордена Древнего Змея.

Следователь Сафьянов без всяких эмоций предупредил:

— Вы находитесь в комнате для допроса. Все, что вы говорите, фиксируется под протокол системами видео- и аудиозаписи. Постарайтесь отвечать конкретно на вопрос и избегайте двусмысленности.

— Хорошо, запомню.

— Согласно Конституции…

— Давайте оставим это для других, — прервал полицейского Антонов, — и просто поговорим.

— Гражданин Антонов, вы вызваны для дачи…

— Да знаю я, что вы инкриминируете мне две статьи: преднамеренное убийство и похищение с целью убийства.

Сафьянов растерянно моргнул, но быстро взял себя в руки. Он чуть подался вперед, ожидая продолжения.

— Мне об этом еще вчера сообщили. И даже предложили вычистить Оперативную Сеть и ликвидировать протоколы осмотров, свидетельских показаний и еще чего-то там.

Сафьянов активировал МУН и скосил взгляд, напряженно просматривая материалы дела. Затем спокойно выдохнул и преувеличенно серьезно посмотрел на улыбающегося подозреваемого.

— Хочу напомнить, что вы имеете право не свидетельствовать…

— Да знаю я! «…Иначе все сказанное будет использовано против меня…».

Он придвинулся к майору Сафьянову, тот грамотно отзеркалил движение Антонова и тоже придвинулся, готовясь к признательным показаниям.

— Использовано будет только то, — зашептал подозреваемый, — что я разрешу.

Сафьянов являлся опытным следователем, поэтому он просто откинулся на спинку стула и замолчал в ожидании. Камеры исправно записывали проведение допроса, а потому никакие угрозы или психозы невесть что возомнившего о себе подозреваемого его не нервировали и не могли вывести из себя. Это лишь вызывало живой интерес.