Оксана Токарева - Призраки Эхо

И все же Пабло было в какой-то мере легче. Конечно, он родился и вырос на Ванкувере, получил боевое крещение, пройдя через горнило войны и самоубийственного освобождения заложников в Новом Гавре. Но все-таки дом, в котором он хотел бы провести вместе со своей семьей остаток дней, появился у него только на Сербелиане, да и тот оставался просто удобной гаванью, но не выношенным в муках и выпестованным бессонными ночами родным детищем.

Для Левенталя «Эсперанса» стала не просто кораблем, полностью изменившим его жизнь. Он вложил в проект переоборудования годы труда и частичку своей души, совершив фактически невозможное: он превратил скорбный склеп обреченных в настоящий ковчег, корабль завета и исхода из плена отчаяния и тьмы.

Даже Пабло, поднявшись по крутому трапу в кессонный отсек, испытал трепет, которого не чувствовал и на борту дважды спасавшего ему жизнь «Луи Пастера». Что же говорить о Левентале, который знал не только каждый модуль двигателя, но и лично проверял начинку всех отсеков.

Слов нет. «Эсперанса» выглядела так, будто недавно сошла со стапелей звездных верфей, и о произошедшей трагедии напоминали только бортовой журнал и голограммы погибших пассажиров и экипажа, которые вместе с уцелевшими личными вещами разместились за защитным стеклом на своеобразном мемориале в кают-компании. И все же незримое присутствие профессора Нарайана, которое даже после взлома и перенастройки системы ощущалось не только в рубке или флагманской каюте, но также проявлялось в досадных мелочах вроде стертого из бортового журнала имени Левенталя, раздражало.

А неприятные открытия, сделанные после осмотра двигателя, и вовсе приводили в отчаяние. Тем более Маркус Левенталь был уверен: если бы финальная и самая ответственная часть переоборудования проходила под его руководством, корабль бы не превратился в дорогую, но бесполезную игрушку, годную теперь лишь для того, чтобы стать перевалочной базой для исследователей планеты и охотников.

— Но разве мощности двигателя не должно хватить, чтобы преодолеть гравитационную аномалию? — внимательно изучив параметры, поинтересовался Дольф, который хоть и числился абордажником, когда-то работал на верфях.

— Здесь дело не в мощности, — устало покачал головой Маркус Левенталь. — Черная звезда перемалывала в своей утробе корабли и с более впечатляющими характеристиками: космические крейсеры, скоростные корветы, тяжелые грузовики. Как показали многочисленные неудачные попытки вырваться из ее плена, — продолжал он спокойно и решительно, — маневровые двигатели годятся только, чтобы совершить посадку на пустошь.

— Но применение инжектора варп-поля невозможно внутри любой системы! — удивился Шаман, который, как и все выпускники звездных академий, тоже получил начальные навыки по корабельной матчасти и пилотированию.

— В самом деле, — снисходительно усмехнулся Левенталь. — Современные двигатели не производят экзотическую материю, а только перераспределяют ее внутри червоточины таким образом, что позади корабля создаётся избыток «тёмной энергии», тогда как перед ним, напротив, формируется область сжатого пространства.

— Это общеизвестный факт, — неловко повел вывихнутым плечом Дольф, и все, включая Чико и юного Смбата, понимающе кивнули.

Даже школьники, никогда не совершавшие космических перелетов, знали, как происходит перемещение в зоне искаженного пространства. Звездолет, находящийся в так называемом пузыре Алькубьерре [19] Пузырь Алькубьерре — идея, основанная на решении уравнений Эйнштейна, предложенная мексиканским физиком-теоретиком Мигелем Алькубьерре, в которой космический аппарат может достичь сверхсветовой скорости. Движение выше скорости света невозможно для объектов с действительной ненулевой массой в нормальном пространстве-времени. Однако вместо перемещения выше скорости света в пределах локальной системы координат космический корабль может двигаться, сжимая пространство перед собой и расширяя его позади себя. , остается физически неподвижным и защищённым от негативного воздействия, поскольку перемещается не сам корабль, а область искаженного пространства вокруг него.

— Увы, для применения варп-эффекта требуется зона экзотической материи, которую пока можно наблюдать только в червоточинах, — вздохнул Лева Деев. — А черная звезда хотя и обладает схожими параметрами, но коллапсирует слишком быстро, поэтому пузырь Алькубьерре вблизи ее поля создать ни у кого так и не получилось.

— Бедный Бенуа Готье, — потирая заживающую ногу, вздохнул Аслан, вспоминая дерзновенный бросок отважного пилота, совершенный пару лет назад и стоивший жизни экипажу и пассажирам.

— Я предупреждал Бенуа и просил дождаться окончания переоборудования «Эсперансы», — нахмурился Левенталь. — Но он решил, что достаточно скорректировать работу инжектора, и в результате просто не сумел создать капсулу, которая хотя бы защитила корабль, как это было во время предыдущих попыток прорыва.

Пабло понимающе переглянулся с Деевым и остальными ребятами из экипажа «Павла Корзуна». Они все тоже видели архивные кадры, на которых корабль, пытающийся в качестве кротовой норы использовать гравитационное поле черной звезды, просто расплющило. Возможно, что-то похожее произошло и с «Мерани», на борту которого находились Дин, Петрович и Клод.

Что поделать. Несовершенство существующих моделей двигателей понимали все. Между тем отсутствие или недостаточное количество проходимых кротовых нор последние годы все сильнее тормозило исследование космоса и экспансию человечества вглубь галактики. Планеты Альянса задыхались от перенаселения, Содружество тратило колоссальные средства на терраформирование, а большинство окраинных миров, открытых в эпоху фотонного бума, прозябали на грани вымирания из-за удаленности от обнаруженных кротовин и отсутствия регулярного сообщения с другими системами.

Маркус Левенталь, разработавший плазменный инжектор нового типа и создавший боеголовки, использующие принцип аннигиляции материей антиматерии, ближе всего подошел к созданию полноценного варп-двигателя. Хотя побочные эффекты, жертвами которых стали Клод, Петрович и Дин, не позволяли пока говорить о внедрении новой технологии в серийное производство.

Оказавшись в треугольнике, Левенталь продолжил работу, и Пабло еще во время взлома документации успел оценить масштаб полета мысли гениального конструктора. Лев Деев и остальные члены Сопротивления видели чертежи еще раньше, а теперь их пытался постичь Шварценберг. Подслеповато щурясь, старый пират бронированным пальцем водил по проекциям и голограммам, просматривал обоснования, и на его веснушчатом лице расцветала довольная улыбка.