Оксана Токарева - Молнии Великого Се

Дело в том, что в первом ряду, красуясь синтрамундским панцирем с двойными оплечьями, на дымчатом зенебоке гарцевал княжич Синеглаз. Камень сразу узнал его, хотя не видел около двадцати лет. Уж больно сын князя Ниака походил на мать — царевну Страны Тумана, привезенную в Сольсуран в залог мира между народами и отданную добрым царем Афру своему первому советнику в жены. Но, хотя тонкие, правильные черты лица, статная фигура и густые, длинные волосы дымчато-пепельного цвета производили приятное впечатление молодости и красоты, ледяной взгляд прозрачных глаз и капризный, чувственный изгиб юношески-пухлых губ говорили о том, что нынешний наследник престола больше привык потакать своим прихотям, нежели следовать законам Великого Се.

Княжич Синеглаз равнодушно глянул сквозь Камня и повернулся к дюжинному:

— Спроси его про мальчишку! Да позови сюда второго. Что он там застыл, как примороженный!

— Только время зря терять, — недовольно проворчал Ягодник себе под раздвоенный нос. — Этот старый безрогий зенебок вон не видит даже, куда ступает. Да и второй, верно, не лучше.

Он все же нехотя задал вопрос, и Камень уже мысленно попросил у Великого Се прощения за предстоящее вранье, но говорить ему ничего не пришлось. Взгляд княжича упал на двух пасущихся зенебоков (Крапчатый и его товарищ, напуганные табурлыком, только недавно решили, что можно возобновить прерванный ужин), и в его холодных глазах загорелся интерес.

Подняв факел, Синеглаз внимательно оглядел зенебока царевны, затем наклонил красивую голову на бок и негромко позвал его по имени. Чубарый в ответ приветственно заревел. Крапчатый посмотрел на него с укоризной, словно говоря: «Бестолковый ты дуралей! Все испортил».

Княжич Синеглаз рассмеялся недобрым, похожим на россыпь колотого льда, смехом и поднял факел, освещая террасу. Разоблаченная царевна откинула с лица капюшон.

— Вот так охотник! — рассмеялся Синеглаз, по-змеиному сузив глаза и жадно раздувая ноздри. — Тебя ли, милая сестрица, я вижу в этой глуши? Или это темные духи застилают мой взор мороком-обманом?

Чтобы подчеркнуть свою принадлежность к царскому роду, Синеглаз называл дочь царя Афру сестрой, хотя чувства к девушке питал отнюдь не братские.

На лице царевны не дрогнул ни один мускул:

— Прекрати паясничать! — сказала она негромко, но таким тоном, словно это за ней, а не за ее собеседником стояла дюжина крепких воинов.

На лице Синеглаза досада смешалась с невольным восхищением поистине царской выдержкой красавицы. Он подъехал ближе к террасе и продолжил уже спокойно, если не сказать примирительно:

— Я всего лишь хотел спросить, что ты делаешь в этих безлюдных местах?

— Этот же вопрос я собиралась задать тебе, любезный брат.

— Я ищу своего беглого раба, — с готовностью отозвался княжич. — Ты случайно не видала тут никого?

— Как видишь, здесь со мной только Камень из рода Могучего Утеса. А он, насколько мне известно, свободный человек!

— От кого же ты тогда пряталась?

— От людей твоих, — бесхитростно отозвалась царевна. — Сам знаешь, охотников за рабами в Сольсуране нынче едва не больше, чем в лесу травы.

Синеглаз понимающе кивнул:

— Я вот и дивлюсь, почему столь высокородная дева удобству и роскоши царского дворца предпочитает глушь травяных лесов, да еще путешествует со столь незначительной свитой.

— Травяные леса мне всегда были милы, — пожала царевна плечами, — а что до свиты, то скоро сюда прибудут мои друзья.

— Друзья! — недовольно протянул княжич. — Вечно они путаются под ногами! Ох и доберусь я когда-нибудь до них!

— Руки коротки! — фыркнула царевна.

Синеглаз, молодецки гарцуя на зенебоке, описал возле террасы полукруг, пожирая девушку бесстыжими, жадными глазами. Камень подумал, что после таких взглядов ей не мешало бы умыться.

— Ты точно не видела моего раба? — спросил еще раз княжич, раздумчиво.

— Поганый такой мальчишка, вечно возле вас отирался, Обглодышем его еще звали?

Девушка серьезно покачала головой. Синеглаз внимательно посмотрел на нее, а затем с довольным видом тряхнул сивой, как у кавука, перехваченной на лбу серебряным обручем с сапфирами густой, длинной гривой:

— За что я всегда любил посланцев, так за то, что не умеют врать.

Он обернулся к своим людям и коротко распорядился:

— Обыскать здесь все! Он где-то рядом! А ты, красавица, отправишься сейчас со мной!

Камень понял, что пора браться за меч. Посмотрим, каковы в бою эти хваленые наемники и сколько они продержатся против коренного сольсуранца.

Но Великий Се услышал мольбы потомка Могучего Утеса и распорядился иначе.

Двурылый Ягодник только раскрыл рот, чтобы отдать своим людям нужный приказ, когда его внимание отвлек новый звук. По просторам предрассветного травяного леса гулко разносился дробный топот скачущего галопом зенебока и едва не покрывающий его боевой клич.

Сердце Могучего Утеса забилось радостно и учащенно, как в дни молодости перед битвой. Именно в эти времена относил его этот клич — боевой призыв рода Ураганов. На берегу реки Фиолетовой он звучал голосом самой жизни, что-то похожее происходило и сейчас.

Владыка Дневного Света уже почти восстал из океана Времени, и в его лучах, раздвинув пелену тумана, из травяного леса выехал молодой воин на белом зенебоке. Возрожденное солнце расчесывало его длинные волосы цвета белого золота — Ураганы растили волосы всю жизнь и не скрепляли их ничем, чтя обличье и нрав прародителя рода. Открытое загорелое лицо с мужественными, благородными чертами и могучая фигура дышали решимостью, которую подтверждали пять массивных колец, прикрепленных к серебряному нашейному обручу. Такими кольцами великие вожди сольсуранских родов награждали за доблесть особо отличившихся в бою воинов. Не каждому выпадает честь заслужить хотя бы одно кольцо. Камень имел их четыре.

Наемники пришли в движение, без особого приказа перестраиваясь в боевой порядок. Ветерка из рода Урагана они знали слишком хорошо. Луны не успели дважды обновиться с той поры, как потомки горного Ветра прогнали со своей земли пытавшихся захватить ее княжьих слуг. Ветерок в этой битве отличился больше всех.

— Ну вот! Только этого не хватало! — услышал Камень осторожный шепоток.

— Откуда он тут взялся? До Гнезда Ветров, чай, отсюда десять дней пути.

— Что вы хотите! Дюжинный Ягодник говорит, он темным духам служит. Вот они его и переносят, куда он пожелает, да и в бою хранят!

— Да ладно вам! Что он сделает?! Нас, глядите, вон сколько, и княжич здесь.

— Ох, братцы! Тяжелая у него рука!

Красивое лицо Синеглаза исказила, если не сказать, обезобразила ненависть, зато глаза царевны засияли, как глаза ее матери в те мгновения, когда она смотрела на своего супруга и царя.