Айзек Азимов - Стальные пещеры (пер. И.Кочкарева)

– Более миллиона, – ответил Р. Дэниел. – У меня здесь только часть.

– И вы надеетесь проверить их всех, Дэниел?

– Разумеется, это было бы непрактично, Элайдж.

– Видите ли, Дэниел, почти все земляне в некоторой степени медиевисты. Комиссар, Джесси и я сам. Посмотрите на комиссара с его (он чуть было не сказал «очками», но вовремя вспомнил, что земляне должны держаться вместе и что лицо комиссара нужно защищать как в прямом, так и в переносном смысле), с его украшениями на глазах, – нескладно закончил он.

– Да, – сказал Р. Дэниел, – я обратил на него внимание, но думал, что с моей стороны было бы неделикатно спрашивать о нем. На других жителях Города я не видел таких украшений.

– Это очень старомодная вещь.

– Она служит каким-нибудь практическим целям?

Оставив этот вопрос без ответа, Бейли резко сменил тему.

– Каким образом вы составляли этот список?

– С помощью машины. Нужно только настроить ее на определенный тип правонарушения, а она сделает все остальное. Одной я дал задание проверить все случаи мелкого хулиганства, связанные с роботами, за последние двадцать пять лет. Другая машина просмотрела все городские газеты за тот же период в поисках имен тех, кто высказывался против роботов или жителей Внешних Миров. Просто удивительно, как много Можно сделать за три часа! Машина даже вычеркнула из списка имена тех, кого уже нет в живых.

– Вас это удивляет? Ведь у вас на Внешних Мирах тоже есть компьютеры.

– Конечно, причем самые разнообразные. Весьма совершенные. И все же нет таких огромных и сложных, как здесь. Не забывайте, что население даже самого большого из Внешних Миров едва достигает численности проживающих в Нью-Йорке, поэтому у нас нет необходимости в сверхсложных машинах.

– Вы когда-нибудь бывали на Авроре? – поинтересовался Бейли.

– Нет, – ответил Р. Дэниел. – Меня собрали здесь, на Земле.

– Тогда откуда же вы знаете, какие на Внешних Мирах компьютеры?

– Очень просто, коллега Элайдж. Моя электронная память содержит все те знания, которыми обладал доктор Сартон. Можете не сомневаться, что в ней много фактического материала, касающегося Внешних Миров.

– Ясно. Дэниел, вы можете есть?

– Я работаю на ядерной энергии, Я думал, вы это знаете.

– Прекрасно знаю. Я не спрашиваю, нужно ли вам есть. Я спросил, можете ли вы есть. Сможете ли вы положить пищу в рот, пережевать ее и проглотить? Думаю, без этого вряд ли молено сойти за человека.

– Я понял вас. Да, я могу выполнять механические операции жевания и глотания. Моя вместимость, конечно, довольно ограничена, и рано или поздно мне надо удалять непереваренный материал из того, что вы могли бы назвать моим желудком.

– Отлично. Вы сможете его срыгнуть, или что там вы делаете, вечером, когда придем домой. Дело в том, что я проголодался. Я пропустил обед – ну и черт с ним! – в общем, я хочу, чтобы вы были рядом, пока я ем. Но если вы будете сидеть в столовой просто так, на вас сразу же обратят внимание. Потому я и спросил, можете ли вы сделать вид, что едите. Ну, идемте!

Столовые всех секторов Города были одинаковые. Более того, по делам службы Бейли довелось побывать в Вашингтоне, Торонто, Лос-Анджелесе, Лондоне и Будапеште, и там столовые были точно такими же. Возможно, в среднюю эпоху, когда языки отличались друг от друга так же, как национальные блюда, было иначе. Ныне всюду были одни и те же дрожжевые продукты: от Шанхая до Ташкента и от Виннипега до Буэнос-Айреса; что касается английского языка, то он уже мало чем напоминал язык Шекспира или Черчилля и давно превратился в своеобразную мешанину, которой пользовались на всех континентах и даже, с некоторыми изменениями, на Внешних Мирах.

Однако, помимо языка и меню, были и более глубокие сходства, делавшие все столовые мира одинаковыми. Это тот особенный запах, не поддающийся определению, но свойственный только столовым. Это три потока медленно ползущей очереди, которые сливались в дверях, а затем снова разветвлялись налево, направо и в центр. Это гул от движения и разговоров множества людей и грохот пластмассовой посуды. Это длинные столы, блеск полированной отделки «под дерево», отражение света на стекле и воздух, пропитанный паром.

Бейли медленно двигался вперед вместе со всей очередью (как ни распределяли часы принятия пищи, каждый раз приходилось ждать в очереди минут десять, а то и больше) и неожиданно с любопытством спросил:

– Вы умеете улыбаться?

– Что вы сказали, Элайдж? – переспросил Р. Дэниел, невозмутимо взиравший на окружающее.

– Мне просто интересно, Дэниел, умеете ли вы улыбаться, – невольно понизив голос до шепота, сказал Бейли.

Р. Дэниел улыбнулся. Улыбка получилась очень странная. Губы робота быстро растянулись, изогнувшись кверху, и в их уголках образовались складки. Улыбался, однако, только рот. Остальная часть лица не изменила своего выражения.

Бейли покачал головой.

– Довольно, Дэниел. Вам лучше не улыбаться.

Они подошли к входу. Один за другим люди опускали свои жетоны в соответствующую прорезь автоматического контролера. Щелк-щелк-щелк…

Однажды кто-то подсчитал, что четко работающая столовая могла пропустить двести человек в минуту, и это при том, что талон каждого тщательно проверялся, чтобы не допустить посторонних посетителей, а также избежать путаницы с графиком посещения столовой и распределения порций. Подсчитали также и то, какой длины должна быть очередь для максимально эффективной работы столовой и сколько времени тратилось на особое обслуживание.

Поэтому шагнуть к окошечку, за которым сидела дежурная, и сунуть ей спецпропуск, тем самым прервав равномерное щелканье автомата, как это сделали Бейли и Р. Дэниел, означало нарушить налаженный ритм работы столовой, что для ее работников было равносильно настоящему бедствию.

Джесси, знавшая как ассистент диетолога все тонкости работы столовой, как-то объясняла Бейли, что происходило в таких случаях.

– Все тогда идет кувырком, – рассказывала она. – Приходится заново рассчитывать количество порций, производить переучет продуктов. При этом не обойтись без дополнительной проверки. Нужно сверить регистрационные карточки со всеми столовыми других секторов, чтобы не слишком нарушить баланс. Понимаешь? Баланс составляется каждую неделю, и, если что-то не сходится и у тебя перерасход, вину всегда взваливают на тебя. Никому и в голову не придет обвинить городские власти, хотя они раздают спецталоны направо и налево. Еще бы! А когда приходится объявлять, что выбор блюд временно ограничивается, очередь тут же поднимает страшный шум. И всегда виноваты те, кто стоит за стойкой…

Джесси обрисовала картину в мельчайших подробностях, так что Бейли прекрасно понимал тот холодный ненавидящий взгляд, которым одарила его из-за окошечка дежурная. Она поспешно сделала несколько записей: адрес, род занятий, причина перемены места питания («служебная командировка» – причина раздражающая, но неопровержимая), Затем уверенными движениями пальцев она сложила регистрационную карточку с данными Бейли и опустила ее в прорезь компьютера. Тот подхватил ее, проглотил ее содержание и переварил информацию.