Марк Воронин - Форт Рэйвен

– Да ты что, с ума сошел? – Орал я, но высвободиться из его хватки никак не мог: его лапы были просто как капкан.

– Заткнись! – шептал он каким-то страшным шепотом, – и делай как я! Иначе – каюк, понял? У нас минут пять от силы… Надо успеть добежать до того земляного вала и перевалить за гребень. Это меньше километра, так что, может и успеем… Если ты сопротивляться не будешь, как баран!

– Да что случилось-то?

– Потом, Алекс, потом… Давай бежать, а то не успеем. Этот осел Иссахар уже подобрал коды к запалам… Эх жаль Иегуда и Шломо, уже, похоже не выберутся…

– А остальные? – спрашивал я задыхаясь. Мы уже бежали почти в темпе стометровки. До склона оставалось пару сотен метров.

Перевалив на противоположный склон, мы скатились вниз. Здесь не было забора с колючкой, поскольку дальше, за небольшим ручьем, поднималась на сотни метров отвесная скала. Вдруг небо озарилось и стало гораздо ярче, чем в самый солнечный день. Менахем повалился лицом вниз, и я последовал его примеру, и так же, как и он раскрыл рот, чтобы уберечь уши от возможной ударной волны. Однако она прошла над нами, встретила на своем пути скалу, и та прямо на глазах треснула. Несколько торчащих столбов-останцев со страшным грохотом обрушились, сотрясая землю с такой силой, что казалось звезды, рухнут с неба прямо к нам под ноги. Затем зарево погасло. Менахем перевернулся на спину.

– Все… – объявил он. – Теперь – все.

– Что все? – спросил я.

– Все закончилось. Надо валить отсюда как можно скорее, но я пока не знаю куда. Не мешай, дай подумать…

– Подумать? – я был ошарашен.

Он закрыл глаза.

– Так… Это рискованно, конечно, но я другого пути не вижу. Здесь метрах в трехстах – он кивнул куда-то вправо, – колючка проломлена. Туда и пойдем.

– А откуда ты знаешь? – спросил я.

– Потом, Алекс, все вопросы – потом. Счет на минуты, так что – бежим! И отдай мне второй рюкзак. Он больше старому хозяину не понадобится, а мне, возможно, пригодится.

Прихватив рюкзак Иссахара, Менахем побежал вверх по склону. Я побежал со всех ног вслед за ним. Разумеется, я уже даже и не пытался что-либо понять, но при этом у меня была уверенность, что моему проводнику можно полностью доверять. А может, просто не было другого решения. Снова перевалив на внутренний, по отношению к взлетному полю склон, я обратил внимание, что он очень горячий, и что все вокруг либо горит, либо дымится, либо блестит дрожащей раскаленной массой.

Неподалеку стоял небольшой бетонный домик – не то каптерка, не то какой-то склад, а может – еще один замаскированный лифт. Битум на его крыше ярко пылал, и в свете этого пламени было достаточно хорошо виден большой провал в заборе из колючей проволоки. На него упала сверху железобетонная плита с торчащей рваной арматурой по краям. Возможно, это было перекрытие одного из полностью разрушенных неподалеку зданий. Детали разглядеть я не успел, но было довольно понятно, что на базе не уцелело практически ничего. Более того, мне показалось, что посередине поля, как раз там, где была толпа, сейчас дымилась и поблескивала по краям черным обсидианом, гигантская, метров, наверное, в пятьдесят диаметром, воронка. Воздух вокруг нее дрожал, и она словно бы светилась каким-то едва различимым бледным огнем.

Преодолев поваленный забор, мы бежали еще километра три, а затем Менахем разрешил отдохнуть.

– Так что все это значит? – еще толком не отдышавшись, спросил я.

– Понимаешь… – Менахем пытался одновременно и говорить и восстанавливать дыхание, поэтому его рассказ состоял из сплошь рубленых фраз, – Иссахар что-то увидел, что его привело в состояние помешательства. Я так это понимаю. Попутно, у него, как и у многих из нас открылся какой-то странный дар… В общем, он сумел не входя в хранилища, расшифровать коды и запустить запалы ядерных зарядов. Думаю, рвануло под сто килотонн, если не больше. Мы выжили лишь потому, что основная волна ушла вверх.

– А ты как все это узнал?

– Я же говорю, они там с нами что-то сделали. Не знаю точно, что именно, но это как-то связано со сном. И у каждого что-то открылось у кого-то больше, у кого-то меньше.

– У меня вот – нет, – возразил я.

– И у тебя тоже. Просто ты еще не «созрел». Не знаю, как это объяснить, но все еще проявится.

– Не «созрел»? – переспросил я.

– Да. Моше вот, – он хмыкнул, – сразу взял и – «перезрел».

– Как это?

– Не знаю, но его в живых я не вижу. И давно не видел.

– Не видишь? Что значит, «не видишь»?

– То и значит. Я примерно на пятый день вдруг стал замечать, что стоит мне о ком-то подумать и представить его, как я сразу точно знаю, где именно он находится. Причем, это не зависит от расстояния или количества разделяющих нас стен и этажей. Я тут о кузене подумал, он собирался куда-то ехать путешествовать, вроде в Перу. Но нет, кто-то его перехватил, и он сейчас с компанией в Индонезии. Но не это главное.

– Не это? А что?

– Из всех в живых я не вижу никого, за исключением Арона, пожалуй, но он смотрится как-то странно. Бени тоже, похоже, жив, но и он выглядит вообще – страннее некуда. Он как бы и есть, и нет одновременно.

– Не понимаю. Он без сознания, что ли?

– Нет. Это что-то, я думаю, совсем другое. Особенное что-то, для чего у меня нет сравнений в голове. Он единственный, кого я вижу в таком странном свете… Ладно, вставай, надо уходить. Скоро сюда войска прибудут. Они, собственно, уже в пути. Так что, валить надо со всех ног. Да и уровень радиации тут растет довольно быстро. Счет на минуты. Уходим, короче.

Мы встали и пошли быстрым шагом на север.

***

– Что за черт! – Зигмунд даже вскочил.– Выходит, это правда?

До него доходили довольно нелепые слухи о каком-то взрыве, кажется, в Неваде. Другие, правда, говорили, что взрыв был в Нью-Мексико, явно намекая на какую-то связь с Розуэльским инцидентом 13 13 Небольшой городок в Нью Мексико, получивший широкую известность с т.н. Розуэльским инцидентом. Сторонники теорий заговоров считают, что в июле 1947 года там произошло крушение НЛО, и правительство США скрывает обломки инопланетного корабля и тела инопланетян. . Зигмунд всем этим не интересовался. Он давно понял, что все теории заговоров – полная ерунда и в лучшем случае – чистой воды литературщина. Думал он так по нескольким причинам. Первая – это их заведомая сложность. Проработав много лет в правительственной организации, он приобрел циничную уверенность, что даже два, а тем более – три чиновника из разных ведомств могут договориться разве что о времени встречи, но не более. Дальше – либо каждый будет «тянуть одеяло на себя», либо подозревать остальных в провокации, что – понятно – не способствует нормальному заговору. Но даже, если заговор и состоялся, крайне сложно удержать «шило в мешке». Заговорщики же не могут делать абсолютно все сами. А раз так, непременно найдется человечек, который начнет о чем-то догадываться, и которому вдруг покажется, что за его молчание он мог бы получить куда больше денег… И хорошо, если таковым окажется он один. Нет, грязные операции случаются, но к ним прибегают довольно редко, и в тех лишь случаях, когда вред от действия по предотвращению выглядит ничтожным по сравнению с ущербом от потенциальной опасности, которую, собственно и предотвращали.