Валерий Сабитов - Цитадель

Всем, кроме Лерана, Барт вручил по небольшому подарку: Марии, — лёгкий шарфик на шею, Леде, — роскошный костяной гребень, Ирвину, — бутылку виски и блок сигарет. Потом обнял Лерана за плечи и сказал:

— А тебе подарок, брат мой, начнётся завтра. Утром я тебя забираю с собой. Согласен?

Ирвин ожидал всплеска эмоций, но Леран среагировал совсем иначе. Он внимательно посмотрел в глаза Барту, затем обвёл взглядом Марию, Леду и Ирвина. И сказал спокойно:

— Если семья не против, я рад этому.

Мария поднесла прозрачно-голубой шарфик к глазам и скрылась на кухне, пробормотав на ходу:

— Совсем забыла, может и подгореть на плите…

Леда со стуком уронила гребень на доски пола и с детской обидой в голосе спросила:

— А как же я? Леран разве может ехать без меня?

Барт рассмеялся, наклонился, поцеловал её в лоб, поправил сбившийся на лицо вороной локон.

— Я обязательно возьму тебя с собой. Только в другой раз. Видишь ли, завтра у нас чисто мужские дела…

— Ну ладно. Мужские так мужские, — быстро успокоилась Леда. — Я только беспокоюсь за Лерана. Ведь он ещё и дня не оставался без меня. Без нас, — поправила она себя и рассмеялась, повиснув на руке Лерана. — Я так завидую тебе. Вернёшься и всё расскажешь мне, до самой последней секундочки!

— Леда, мы с тобой сейчас займёмся газетами, — Леран приподнял Леду на руке, другой обнял её. — Барт, ведь ты привёз хоть одну?

— Конечно. И не одну. И все свежие. Я оставил их в машине.

Леран тут же рванулся на улицу и секунд через десять с охапкой газет скрылся в своей комнатке. Тяга к печатным новостям пока побеждала в нём все другие интересы. Леда с гордостью посмотрела ему вслед и сказала:

— Он читает лучше меня. И быстрее всех. За одну минутку, — целую газету. Я знаю, никто так не умеет.

В комнату вернулась Мария, пригласила к столу.

— Мы с Лераном сейчас будем, — сказал Барт, поняв взгляд Ирвина, брошенный в сторону комнаты Лерана. — Иначе он вместо ужина съест газеты.

Ирвин и Леда направились в кухню, перестроенную Крониным так, что она служила и столовой, а Барт приоткрыл дверь комнаты Лерана. Здесь тоже перемены: сколоченный из досок небольшой стол с книгами и видеодисками. На нём же главная игрушка Леды, — телевизор с видеомагнитофоном. Леран расположился на кровати, углубившись в «Палитру побережья», которую считал лучшей из всех газет. Глаза его скользили по столбцам сверху вниз, нигде не задерживаясь.

«Невероятно, — подумал Эриксон, — ведь его никто не учил скорочтению. Или у него были уроки в забытом прошлом? Не человек, а загадка».

Решив его не беспокоить, пока он не расправится с «Палитрой»… — времени всё равно уйдёт немного, — он повернулся и обратил внимание на листок, прикреплённый к внутренней стороне двери. Около двадцати строчек аккуратным ровным почерком. Научила-таки Леда… Каждая из строк ничего не говорила определённо о личности писавшего, но все вместе…

Барт ещё раз пробежал список глазами. Шумер… Инки, ацтеки… Тибет… Атланты… Хуанди… Догоны… Бали… Стоунхендж…

«Вот оно что! Любопытство перерастает в системный интерес. Пожалуй, в Леране кристаллизуется стержень будущей профессии… Если это будет профессия, а не вся жизнь. На этом пути дивидендов не заработать. Хотя как знать. Со способностями Лерана можно добиться высот в любом деле. Хватит и на семью, и на себя… Что обязательно потребуется: так это серьёзное образование и хороший наставник».

Барт тихонько прикрыл дверь и присоединился к семье. За столом продолжался разговор о Леране, начатый Ледой. Она утверждала, что её брат, — самый умный, самый сильный, самый красивый… Самый-самый из всех…

Наконец не утерпев, она вскочила и побежала к Лерану. Мария, переглянувшись с Ирвином, тоже покинула столовую, придумав себе какое-то дело.

Ирвин разлил привезённый Бартом виски по стаканчикам.

— Начнём с твоей, — Ирвин обращался к Барту на «ты» только за столом, где, как он считал, все равны; в другой обстановке заставить его отказаться от «вы» было невозможно, — А потом, если захочется продолжения, обратимся к домашним заготовкам Марии. За здоровье?

— За здоровье! — поддержал его Барт.

Он понимал, как всех беспокоит завтрашний отъезд Лерана в Сент-Себастьян. Опрокинув стаканчик, он отправил в рот кусочек копчёной розовой стерляди, пожевал и сказал:

— Расставаний всё равно не избежать. Леран не такой, как все. В жизни ему придётся нелегко, ведь слишком способных и ярких ужас как не любят. Придётся его многому научить, чтобы он умел постоять за себя.

— Да… От судьбы своей не уйти… — сказал Ирвин, — Что дано… Сам вижу: не рыбак он. Хотя я не встречал рыбака сноровистей и удачливей. Но в большом мире без помощи и удача не спасёт.

Они незаметно осушили бутылку, привезённую Бартом, продолжая говорить о Леране, о Леде, их будущем, о сложностях этого мира. Наконец Барт не выдержал и, пока они не приступили к домашним «заготовкам», решился проверить свою догадку, неясную, туманную, но никак не дающую ему успокоиться уже много дней. Он вытащил из нагрудного кармана рубашки фотографию и протянул её Ирвину.

— Посмотрите. В таких делах я подобен Лерану, непонятное и необъяснённое мне спать не дают. В той статье моего газетного коллеги, которая привела меня в Нью-Прайс и познакомила с вами, приводится свидетельство очевидца. У меня нет оснований не верить Джимми. Так вот, на месте падения золотого дождя, в тумане, этот человек видел некий цветок. По его мнению, он был похож на лотос. На снимке один из видов лотоса…

Ирвин долго рассматривал снимок, потом вернул его Барту, отрицательно покачав головой.

— Это, — жёлтый лотос, — продолжил Эриксон, всё ещё надеясь, что Кронин скажет ему: «Да, я видел примерно такой», — С восточного побережья. У нас они не растут. Китайцы и индусы считают их священными. Бывают ещё розовые, белые… Никогда не думал, что этот цветок занимает такое важное место в преданиях многих народов. Хотелось понять, но…

— А надо ли? — после некоторого молчания, устремив взгляд в стаканчик с недопитым виски, сказал Кронин, — Не лучше ли оставить древние сказания как они есть, в неприкосновенности?

Барт ощутил, что тема морского цветка болезненна для Ирвина, и пора её закончить.

— Я понимаю вас, Ирвин. Просто я… Я далеко не всё соображаю как надо. А знаю, — вообще ничего. Просто я подумал, что если лотос и золотой дождь связаны, то до этой тайны может кто-то добраться… Ну да хорошо!

— Прости, Барт. Я простой рыбак, и цепляюсь за настоящее. Особенно, когда оно такое… Видеть завтрашний день мне не дано. А прошлое… Оно, я думаю, удел тех, кого среди нас нет…

Они помолчали минуту, снимая возникшую вдруг неловкость.