Ольга Чемерская - Атлантида. В поисках истины. Книга пятая. На перекрестках дорог [litres самиздат]

– Вести переговоры было вашим делом в прошлые времена. Вы разве ничего не предпринимали?

– Мы оборонялись. Кедаи продвигаются медленно. В первую очередь на землю приходят охотники, они проводят разведку местности, за ними пастухи приводят животных на выпас, и только в следующий раз ставят загоны для скота. Если близлежащие племена не вступают с ними в конфликт, они строят хижины, и следом приходят их семьи.

– Да, Таджин прав. Когда стоянка разрастается, они начинают вытеснять местных, – подтвердил слова Таджина Сафуан.

– Все уже изучили эту тактику и осторожно впускают на свою землю пришлых кедаев. И последние двадцать, тридцать лет без боя в наши места не зашла ни одна новая колония. Стычки случаются всё чаще, и сейчас войны, мне кажется, уже не избежать.

– Мы должны попытаться. Направим гонцов к главарям кедаев. И предложим собраться для переговоров.

– Где же?

– Лучше на нейтральной территории. Подумайте. А ты, Темуджин, можешь остаться здесь и потренировать свое войско. Люди все неопытные. Им ни разу не приходилось воевать.

После долгих разговоров, когда солнце уже село за горизонт, в домах зажгли свечи и развели жаркие очаги – клан Большой Эски уселся для трапезы. Дочери Тома и Синеока послушно помогали накрывать на стол и подавать кушанья. Тома поставила перед Тамуджином кувшин с медовухой и села рядом на скамью. Она с аппетитом ела, хитро поглядывая на сводного брата и загадочно улыбаясь.

– Что за взгляд, сестрица?– одёрнул её Таджин.

– А что, брат? – лукаво ответила она и опустила глаза.

Тамуджин засмущался было, да одернул себя: «сестра ведь».

Тома незаметно для всех положила ему на колено руку. Тамуджин вздрогнул. Двести лет не видел он сестры, и теперь задавался вопросом: «Она что, до сих пор не замужем?».

Тома не давала проходу, не отставала днём и ночью, а Темуджин вздрагивал и просыпался по ночам. Уже и мать, не раз отчитавшая дочь за такое недозволительное поведение, заперла её в доме, запрещая покидать свою половину.

– Мама! Почему я не могу его любить? Я не чувствую себя его родней. Да и родня мы лишь наполовину!

– И отец и я против вашей близости. Вы не можете иметь детей. Родственные связи чреваты уродствами для будущих детей!

– Я могу отказаться от рождения детей! Любовь – вот что важно!

– Тебя осудят люди! Кроме того, дорогая, я вижу, что твой возраст не остановился. Ты взрослеешь. Медленно, но верно! А Темуджин всё так же молод, как и двести лет назад! Прости меня, солнышко, еще сотня, другая лет, и ты неминуемо постареешь.

– Кто же виноват? Почему же я вдруг старею, а Темуджин нет?

– Видимо, что-то меняется в моём организме, или животворящая сила ослабела.

– Я хочу быть с ним!

– А ты его спросила?

– Он не отталкивает меня, но и не принимает…

– Что ж, он мужчина. Ему трудно сопротивляться такому напору. Но, думаю, он будет непреклонен! Я знаю сына!

– А меня ты знаешь? Я тоже буду непреклонна!

– Ушай давно просит твоей руки. Назначим же день свадьбы!

– Мама! Ты не посмеешь!

– Почему не могу? Могу! – поставила точку Эска. Она не могла потакать самодурству.

Месяц изоляции Тома выдержала с трудом. Несколько раз ей удавалось бежать. Однажды она выбила дверь и ещё раз чуть не устроила пожарище, пытаясь устроить панику, подпалив покрывало.

Уже и Тамуджин забеспокоился:

– Может не нужно так…сама угомонится, поди, если ей не перечить? Отпусти ты её, мама!

– Не верю, что она угомонится. А ты что так за неё беспокоишься? Что у тебя на уме?

– Ишь! – вспылил он и размашистым шагом покинул мать.

Ночь стояла жаркая, испарина шла от земли, и Темуджин открыл все окна, скинув лишнюю одежду. Спасаясь от жары он размахивал большим лоскутом бересты, на котором писал письмо главарю кедаев. Одна рубаха болталась на нём, и та раздражала кожу, прилипая к потному телу. Белая волчица лежала у ног и дремала, когда занавески резко дёрнулись и в окно проникла быстрая тень.

Волчица зарычала и оскалила зубастую пасть навстречу незнакомцу. Втянув воздух мокрым носом, она узнала навязчивый запах, давно преследующий её хозяина, и снова легла. Тамуджин не противился этой женщине, а значит и волчица терпела, принимала её, позволяя мужчине самому решать, что с ней делать.

Но Темуджин не знал. Он замер перед ней, ожидая развязки. Главным здесь был не он, а комок в горле, змий, вьющий гнездо у него в животе. Темуджин громко сглотнул. Тома же принимала решения быстро, как лёгкая, воинственная амазонка, она брала крепость с набега.

Только солнце пробралось сквозь лохматые, зелёные шевелюры рыжих сосен, в дверь постучали, и Темуджин подпрыгнул в своей постели в испуге, как нашкодивший мальчишка. Волчица глухо рычала, но не чуяла явной опасности снаружи. Темуджин приоткрыл дверь. Девушка быстрым и ловким движением нырнула в комнату, и сразу была приперта к стене грозным зверем.

– Я не к тебе. Я к хозяйке, пусти. Во мне нет никакой опасности, – твердо сказала она волчице, ничуть не испугавшись. Девушка, скользя вдоль стеночки подошла к кровати и начала трясти Тому за плечо. Тома открыла глаза.

– Нужно немедленно уходить, – сказала она и подала длинный темный плащ. Тома, нисколько не смущаясь, демонстративно одела рубашку, и, накинув плащ, вышла от Темуджина, кокетливо улыбаясь, всем своим видом показывая: «Я не отстану, я буду умолять Эску. А если нет, сбегу с тобой!». Темуджина пробила дрожь от этого заговорщицкого взгляда, и мысли пошли кувырком. Он впервые попал в такую нелепую ситуацию и теперь совсем растерялся. Не в его привычках было командовать женщинами, не ими он правил.

Две недели его осаждали навязчивые мысли и женщины: то одна, то другая – Тара, приносящая послания от Томы. Он видел свою незваную невесту за каждым кустом в лесу – рыжим хвостом увлекающую в гущу леса; в зарослях камыша серой утицей скользила она по бурой воде; верхом на Нане – его белой волчице, огрызающийся каждый раз при её приближении. Панибратство и наглое сюсюканье утомляло и возмущало гордый нрав Наны, но она не хотела расстраивать своего названного брата и терпела тисканья женщины. Она как никто другой чувствовала её временную природу: «Не быть ей с Темуджином. Слишком она нетерпеливая, податливая, неосторожная. Стати ей не хватает, злости, характера быть рядом с нашим братом. Она просто кажется сильной, а внутри у неё сидит заяц, он не уверен в себе и дрожит».

После того, как отправили сватов к Сагалаку, каждое утро Большая Эска находила у своих ворот большой медный котел с подарками – это Ушай начал задабривать будущую тёщу, начав заранее согласованный между семьями обряд сватовства.