Ольга Чемерская - Атлантида. В поисках истины. Книга пятая. На перекрестках дорог [litres самиздат]

– Ты имеешь ввиду необычную кладку стен с идеальной подгонкой многоугольных камней?

– Да, да, да. Мы думали так. На самом деле технология просто кардинально другая.

– Ну?– заинтересовался Колесов, это было очень интересно.

– Он не резал камень, а дробил в песок. Из дерева он строил опалубку, и, перемешивая дробленый камень с глиной, заливал этот раствор в мешки. Мешки с раствором деформировались и хорошо заполняли полости кладки. В конце работ стены обкладывали дровами и долго прожигали. Доски, как и мешки, прогорали, оставляя будто бы идеально обработанный камень кладки. Такие вещи в последующем делал не только Манко.

Когда любители древностей указывают пальцем на странные выступы в мегалитах, я точно могу сказать – это через дырку в мешке вылезло часть раствора. Ха-ха-ха.

***

Атланты искали и забирали в будущее всех «бессмертных»: спящих и бодрствующих, одного за другим. Нехорошо, если такие люди будут жить в мире, создавая неправильный миропорядок. Бессмертие не свойственно природе этого мира, искусственно созданные боги – богами не являются. Мир и так достаточно несправедлив; он дает большие возможности по праву рождения одним, а другим, тем, кто изначально не попал на вершину иерархической лестницы, кидает эту жизнь, словно кость – только чтобы выжить.

– Мир жесток, но не настолько, чтобы в нём было место для многих монстров: супергероев, «бессмертных», вампиров или зомби. Ему хватает денег, «чумы» и глупости, чтобы удерживать экосистему в равновесии. В мире всё предусмотрено Богом или Природой, в нём страшные монстры маленькие; опасные животные – редкие и держатся поодаль от людей, предпочитая иметь жертву попроще, и только на обед. Тигры не ходят роем, а пчёлы и пауки размером не напоминают слонов. Мир, созданный Богом, относительно безопасен. Если и появится в нём что-то нарушающее данную гармонию – оно будет создано человеком! – размышлял мудрый Акила, продолжая свой рассказ…

– Взяв маленького Пакаля, мамок, нянек…я ушел дальше на юг, основав город Лакам-Ха у реки Чакамакс. Названия не мой конёк, – он посмеялся. – Их придумывали местные аборигены из Гипербореи, а также их потомки. Мы скорее подстраивались под них, нежели они под нас. Река постоянно меняла своё русло в периоды обильных дождей, и я отыскал место, куда она никогда не повернёт, прежде чем начал строительство города. И всё равно старался приподнять здания повыше над землёй. Ставили «арматуру» из промасленных стволов деревьев в бетон. Мы с Пакалем жили на голом фундаменте два с лишним года, прежде чем он был залит окончательно!

Один год была сильная эпидемия малярии, и я потерял половину своих подданных, умерших тогда в горячке и от сильных поносов. Но я нашел лекарство вовремя – кора хинного дерева. Я сам в страхе оббежал все джунгли вдоль и поперек, пока нашёл его, дерево. Я знал, что хинное дерево точно росло на территории Эквадора, а это совсем недалеко. Лёгкие семена успешно преодолевают такие расстояния. Мы быстро оправились – слава богам.

Мне было не с кем особо разговаривать по душам, и всем, что хранилось в моей голове, всем, что мучило и не давало покоя, воспоминаниями, например, я делился с Пакалем. Он был спокойным задумчивым мальчиком и очень поздно начал говорить. Боюсь, потому, что я не давал и слова вставить своими разговорами. Но спустя время, когда он повзрослел, я понял, что наговорил лишнего! Ха-ха-х. Он слишком много знал! В его голове смешалось всё! Прошлое, будущее, Атлантида, Гиперборея…Он буквально помешался на летательных аппаратах. Мы с ним рисовали, мечтали, конструировали…это было весело.

Трудно объяснить, что такое турбина или двигатель: на что это похоже? И я искал аналогии в природе. Ха-ха-ха. А потом гадай, не гадай, что это там изображено на фреске! Я и про Йелоустоун рассказал…и на календаре, ту печальную дату отметили, как конец эпохи…Мы с Пакалем даже дельтаплан построили.

Я предполагал, что скоро усну, а следом лет через сто и он. Это значило, что пришло время строить пирамиду. Тогда, при закладке фундамента мы обнаружили под плато воздушные полости и подземные озера. Вода не затопляла нашу землю, но пряталась под ней.

Путешествие по тоннелям увлекло Пакаля гораздо больше, чем полёты. И он сам соорудил машину для прокладки подземных дорог. Именно она и была изображена на крышке его гробницы. Подземный мир его очаровывал, страшил и вызывал благоговение одновременно. Его жрецы, напуганные мраком и странными звуками пещер, напридумывали всякого. Так, собственно, и появляется философия, там, религия и что-то ещё. Да? И ещё…очень большие территории центральной Америки представляли из себя ровные плато. Я построил город тоже на таком месте. После расчистки леса подозрения закрались мне в голову. Совсем ненадолго, и я забыл о них в суете жизни. Плато было заполнено каменными блоками, природу которых мы не могли понять, иногда представляющими из себя основания зданий и неизвестных сооружений, коими мы потом в избытке воспользовались.

Пакаль во время одной из своих подземных прогулок много лет спустя попал под завал. Его с трудом извлекли из под камней, а покорёженная машина так и осталась где-то под землей. Ох.

Я слёг от горя. Пакаль был ещё ребеноком, ему даже семидесяти не исполнилось на тот момент. Несправедливость такая…А я-то испугался. Вдруг меня забальзамируют и всё такое…когда я усну. Ушёл. Как и всегда со мной бывало. Спал где-то высоко в горах, в пещере. Привык к дискомфорту, заработал ревматизм. Стал отшельником, а иногда и отщепенцем. Однажды мы зимовали на пару с леопардом. Вернее, он зимовал в моей пещере. Представляете, просыпаешься, а у тебя под боком огромная киска. Бррр. Наверное, он попривык ко мне и мы тихо-мирно перезимовали. Ха-ха-х. Чувствую себя так, будто мне тысяча лет.

– Боже, Акила Шетти. Тебе без малого двадцать тысяч лет!

– Нет, не говори! Ничего не говори!..Слышишь?

Симонов снова внутренне запаниковал, и лицо его покрылось краской. «Это теперь навсегда….», – подумал он.

В большом волгодонском районе средней полосы России стояла тёплая, ранняя весна. Небесный календарь перемахнул отметку «зима» и со скоростью, звенящей бубенцами тройки, ворвался в весенний, гомонящий март.

Солнце слепило тысячами лучей, отраженных от белой кристаллической поверхности полей, и топило их с жарким задором юнца, который вышел из дома с хлёстким прутом и готовый победить всю крапиву во всей округе.

А коли уж солнце настроено так решительно, то и человеку робеть нечего. И человек, достав из погребов последние свои запасы, вскипятив большой котёл, чтоб на всех хватило, закидав в него сушёную ягоду, ароматные травы, дикий мёд и пряности, что были с горстью ячменной муки, поставил его посреди площади и объявил широкие гуляния. Затекла спина от зимней спячки, скорчилось тело, спасаясь от зимних холодов, а на душе стало тоскливо донельзя. Настолько сила, дремлющая внутри, стосковалась по свободе от серого, зимнего ярма, что хочется выйти, скинуть тяжелый тулуп и крикнуть во всё горло в поле: «Ого-го-го!». И чтобы эхо многократно разнесло по округе этот вырвавшийся из груди могучий крик.