Ольга Чемерская - Атлантида. В поисках истины. Книга третья. Тартесс

– Быть таким убедительным? Ты не даешь мне шанса отступить. И кто виноват в том, что я получила все эти шансы, сама того не желая? А теперь ты даруешь их мне во благо! – то ли в шутку, то ли всерьёз произнесла она эти слова.

– Ну, я…

– Всё идите, пока я снова не начала злиться! – она обняла Веронику и они попрощались.

Расставаясь на крыльце Сидон увидел отчаяние на лице Вероники.

– Успокойся, что стряслось? Ты сама не своя!

– Теперь я понимаю Георгия, как он страдал, мучаясь угрызениями совести за горести атлантийцев. Я встала на его место!

– Нельзя себя винить. Георгий не прав. Что есть – то есть. Пора смирится. Двадцать тысяч лет прошло, а он до сих пор не перестает мучиться совестью. А теперь и ты туда же!

– Боюсь он не сможет смириться. Никогда. Особенно теперь… особенно если тебе вот так, постоянно, ставят это в укор, – она грустно опустила голову.

Вероника шла по длинному, заполненному ярким светом закатного солнца коридору, к широким распахнутым дверям института времени, высокими, увенчанными массивной поперечной бал-кой, словно стремилась проникнуть сквозь портал, заполненный солнцем и ведущий…в неизвестность.

– Мы должны думать прежде всего о том, как наша политика отразиться на истории. Что мы знаем? Что в этот период существовало великое государство Тартесс. Это и должно быть ключевым моментом влияющим на все наши решения. Уже сейчас Атлантида начала вытеснять Тартесс смещая его на периферию истории. Давайте придумаем план, как всё вернуть восвояси.

– Может закроем нашу гавань? А торговать будем через посредничество Гадеса? – предложил Абрахас.

– Мне кажется это крайне неудобным. Может просто поделить как-то сферы влияния? – обеспокоенно повторял ректор, раскачиваясь в кресле-качалке у камина.

– Вероника, что предложите Вы? – обратился он к женщине, сидящей одиноко у окна. – Последнее время Вы крайне молчаливы. Что за мрачные мысли роятся в вашей голове?

– Я переживаю за Георгия. Что с ним, где он? Почему не возвращается? – озвучила она свои переживания.

– Ах, эта Иудея, что вам всем там, мёдом намазано? Базилус, вернувшись в лабораторию, временно занял место Георгия. Сейчас он активно входит в курс дела, в том числе он отслеживает перемещения Георгия. Фактически то время, в котором он находится, ещё не наступило, но он уже успел побывать там и даже вернуться. Я слабо понимаю, что там у вас происходит! Базилус сам еще не разобрался. Он убежден в том, что Симонов неверно установил конечную дату. Что побудило его к этому? Возможно, ошибка? Во всяком случае, туда собирается ещё один наш товарищ … – возмутился ректор глядя на Антония.

– У каждого есть свой день, но некоторые дни длиннее других! – серьёзно сказал Антоний Фасулаки, видимо цитируя кого-то умного. Любитель вечных, мудрых цитат древности.

Будучи греками, Антоний с женой Дафной, всю свою сознательную жизнь прожили в Израиле, и теперь чаще, и чаще Антоний порывался отправиться туда, где протекала его молодость. Ещё недавно такое путешествие страшило пожилого историка, однако теперь, когда он прожил тысячу и шестьдесят лет, все страхи улетучились, отпали как старая кожа пожилого удава. Он чувство-вал себя не защищенным, но вечность страшила его гораздо больше. Никогда ранее он не покидал пределы своего мира, теперь же ему было трудно дышать в этих пределах, он чувствовал, что за-дохнется, умрет от мучений если не вырвется из опостылевших стен.

– Позвольте мне уже отбыть. Теперь. Нет уже никаких человеческих сил. Мы почти на границе нашей эры. Тысяча лет – как раз плюнуть! Буду писать хроники и регулярно отправлять вам отчеты. Я пойду в Назарет незамедлительно. Это будет мой хадж, я должен пойти.

– А как же Дафна? – поинтересовался ректор.

– С Дафной…отношения совсем разладились. Её характер…это просто невыносимо. Время – это монета нашей жизни. У нас есть только эта монета, и только мы вправе определить, на что её следует потратить. Нужно остерегаться, чтобы её не потратил за нас кто-нибудь другой! – снова процитировал чьи-то слова Антоний. Он казался растерянным, чувствовалось, что расставание с женой будет болезненным, но он уже принял окончательное решение.

– Дафна тоже покидает Атлантиду, её цель Рим. И давнее желание взглянуть на Помпеи, пока он целы и невредимы, – более бодро с деланной улыбкой добавил Антоний.

– Базилус может доставить прямо до места! – одобрительно кивнул ректор.

– Нет, не хочу быть чужаком, свалившимся с неба! Пройдусь, вдохну воздух времени, обживусь в нём. Хочу плавать во времени, как рыба в воде. И Дафна со мной в этом согласна, – аргументировал старик, махнул рукой и вышел вон.

– Ну, да. Ну что же вы, Нефер, есть у вас какие-то предложения? – продолжил искать решения проблемы Перес.

– Я, собственно, не политик, и в экономике ничего не смыслю. Разве может в данном вопросе от меня быть какой-то прок? – внезапно вспылила она. – Отдайте Тартессу право торговли золотом, серебром и медью. Торговля металлами увеличит политический вес Гадеса. Они смогут оказать большое влияние на весь регион. А мы можем получать процент с продаж. Можно открыть в Гадесе большой региональный рынок. Оказать помощь в строительстве города. Если там будут торговые склады – укрепить город, построить жилой комплекс для купцов: гостиницы там, лавки…

– Ну Вы разошлись, дорогая, не на шутку. Мы в Гадес жить переезжаем? Не слишком ли? – удивился такой прыти Луис Ману-эль.

– Вы спросили, я ответила. Это шанс отвлечь внимание от Атлантиды, – раздраженно выпалила Нефер.

– Все такие возбужденные последнее время, – угрюмо сказал ректор, выискивая причину такого раздражения.

– Хорошо, соберёмся ещё раз завтра. Подумайте, пожалуйста, ответа жду от каждого, – согласился Луис Мануэль. И добавил секретарю:

– Вы записали все предложения Нефер, надеюсь?

Спустя шесть дней договоренность с Тартом состоялась, ему понравились торговые предложения, мало того, он был сильно удивлен такой готовности идти на серьёзные уступки и тем способствовать развитию Гадеса.

Атлантиде было необходимо прикрыться сейчас Тартессом, спрятавшись за Геракловыми столбами. В качестве залога верности и нерушимости союза двух государств, как и предполагала Нифер, царь поставил условием заключение брачных уз с дочерью Атлантиды – Нефер.

Она согласилась. Нефер была уже не молода, зрелая женщина, она не рвалась на первые места, которые ей постоянно предлагали. Сейчас была возможность прожить жизнь по-другому. Она мечтала посвятить себя мужу, семье, детям – если бог позволит им родиться.

Свадьба была богатой и долгой – почти неделю гуляли всей Атлантидой. Давненько не было такого веселья, с бурным излиянием фалернского вина – щедрого подаяния Бахуса и Луи де Тарта.