Ольга Чемерская - Атлантида. В поисках истины. Книга третья. Тартесс

– Ослиным рогом! – выдавил он из себя неожиданный ответ.

– Где же видели у ослов рога? – вскипела Вероника.

– А где вы видели нивы, засеянные ножами? – чуть привстал со своего места Соломон.

– Нивы – это земли, заполненные врагами, которые с мечами пришли забрать хлеб, трудом и потом выпестованный крестьянином. И пожать врага пришедшего с мечом, можно только мечом, выкосив его под корень!

– Вопрос хорош, – изрёк Соломон после долгой паузы. Царь злился, но не мог нарушить данное принародно слово.

– Готов выслушать третий и последний вопрос, – с нескрываемым гневом в голосе произнес он.

– Если загниёт соль, чем сможете её посолить? – задала она последнюю загадку, чем окончательно сбила Соломона с толку.

Долго думал Соломон. Тишина, как гильотина, повисла в воздухе и Береника со страхом делала каждый вздох, боясь, что чаша гнева мудрого Соломона переполнится.

Эти загадки помнила она ещё с университета, когда изучала историю Древнего мира. Беда была в том, что на эту последнюю загадку ответа она не знала. Всю ночь она гадала, что может обозначать это выражение, и какой может быть отгадка? Она пыталась вспомнить что-то, что могло заменить эту нескладушку, но так и не нашла.

Соломон тоже ломал копья в попытке найти правильный ответ. Береника видела его провал, но Соломон поднял правую руку для ответа:

– Утробу мула взяв, ею надо посолить, – выдал он ответ в своём стиле.

– Да где же в утробе соль? – чуть слышно, неуверенно спросила Береника.

– А где вы видели, чтоб соль гнила? – выкрикнул он, и слово, словно плевок попавший в лицо, больно ударил Беренику.

Она долго собиралась с духом, чтобы ответ придуманный накануне, звучал складно. В горле пересохло, она сглотнула скудную слюну и начала:

– Соль земли – это великие цари, посланные Богом, мудро управляющие своими народами. Если же царь применит мудрость, дарованную свыше в угоду себялюбию – это гнилая соль, от которой народ, вверенный царям, Господом Богом нашим, находится в постоянном страдании. А посолить эту гнилую соль может только Бог: свергнув одного царя и поставив на его место другого, – изрекла она и быстро добавила: – Много царей недостойных высшей мудрости, но Соломон – есть Царь царей, глаголящий истину Божью – он и есть соль земли!

Зал загудел одобрительно, прославляя своего царя. После столь блистательной речи уже он и позабыл о том, что Соломон не единожды не ответил правильно. Но в то же время ответы его были мудры.

Он не мог не сдержать своё обещание, и спустя три дня в сопровождении десяти воинов Береника отправилась домой.

С глубоким чувством облегчения взошла она на корабль в сопровождении соломоновой охраны. «Всего месяц, какой-то месяц, и я снова буду в безопасности, дома – в Атлантиде. Слава Богу, что всё закончилось так удачно!», – неустанно повторяла Вероника.

Но уже на третий день её корабль попал в шторм, а последующие сто лет мотала её жизнь по земле в поисках приключений и тяжёлых испытаний.

Все эти годы она, засыпая, внимательно смотрела на экран гравилора. Её аппарат отличался от других. Вероника долго работала над его модернизацией сразу после пропажи Георгия. Она разработала встроенный датчик и он должен был сигнализировать о возвращении мужа домой. Датчик молчал и Береника не торопилась сломя голову бежать в Атлантиду.

Атлантида не раз пыталась отыскать следы, оставленные гравилором Вероники, но она практически никогда его не активировала. «Может забыла, или прибор пришел в негодность?» – пред-полагали пытливые коллеги.

Но нет. Периодически следы появлялись, но их не успевали засечь. Кратковременные вспышки говорили об использовании защитного поля, но они быстро растворялись на карте пространства-времени. Береника самостоятельно, медленно и планомерно двигалась по направлению к Атлантиде.

Следующей станцией на её пути был Карфаген. Она пришла туда в бессилии, невозможности идти дальше, жить, остановившись в деревушке на побережье современного Туниса. Но об этом она не ведала, и всегда с трудом ориентировалась на местности. Жители деревеньки дважды отказывали ей в попытках обосноваться на этом месте, и тогда она припомнила старый, хитрый прием.

– Мне нужно совсем немного – небольшой клочок земли. Всего ничего, продайте мне клочок земли размером с бычью шкуру! – умоляла она местного старосту.

– С бычью шкуру? – сказал он, почесав затылок и недоверчиво посмотрев на многочисленную свиту, с которой прибыла неизвестная царица, и засмеялся. – Хорошо, но за этот незначительный клочок земли вы заплатите мне тысячу динариев!

– Тысячу, так тысячу, – сразу согласилась Береника и они ударили по рукам.

Она не мешкая приказала разрезать шкуру, любезно предоставленную ей старостой, на множество тонких шнуров, а сама в это время объехала округу в поисках подходящей земли.

Небольшой холм вблизи посёлка пришелся ей по вкусу и она тут же пригласила старосту отмерить землю.

Старик пришел на дело со всеми членами правления небольшой, но богатой деревушки, и они были шокированы небывалой изворотливостью дамы: она заставила выложить вдоль основания холма полосы из бычьей шкуры и когда два конца сошлись, царица провозгласила холм своим.

У старосты от возмущения просто не было слов, его ноги подкосились и он присел на плотный тюк из багажа дамы. Его сын весело смеялся, хватаясь за живот, чем развеселил даже хмурую Беренику.

До этих мест дошли слухи о царице Элиссии, сбежавшей из под власти Тира, и прибывшую с большой свитой Беренику априори стали ассоциировать с ней.

– Если хотят Эллисию, значит я буду Эллисией, – говорила устало она. И так уже не в первый раз. Её слуги, придворные дамы и кавалеры, если их так можно называть, принимали то имя, которое принимала она. Но это никогда не означало, что она выдает себя за другого. Она отмалчивалась, когда ей задавали неудобные вопросы и вела затворнический образ жизни.

Тот факт, что она была богатой царственной особой, давало небольшое преимущество. Она была экономна и весьма предприимчива. Везде, где Береника задерживалась, она создавала и вела хороший бизнес.

Вот и сейчас она недолго провела в полном бездействии, но вскоре начала строительство замка на холме. Следующим стал причал и приимный дом. Небольшая удобная гавань находилась на полпути между Тиром и Гадесом. Выступая далеко в море, берег служил препятствием на пути торговых кораблей, и, найдя здесь место для причала и гостиницу, искренне радовались.

Так появился рынок, потом стал расти город. Пирс расширялся и мог принять уже до пятидесяти кораблей, повторяя архитектурные формы Атлантиды, и состоял из трех колец анфилады.