Леонид Дюк - Теория поля

И комиссия поработала на славу! Обнаружила то, о чем не подозревали даже Татаринов с Леонидовым. Оказалось, что за их спиной Крыль и Корнейчук тайно проворачивали аферы, с помощью которых уводили бюджетные деньги на собственные счета. Дмитрий Натанович нервничал не зря! Ведь он привык считать эти деньги своими.

Далее все завершилось просто и быстро. По результатам проверки аферистов задержали, возбудили уголовное дело и поместили под стражу. Их высокие покровители потеряли доверие новой власти, даже толком не обретя его. Очень скоро они осознали всю тщетность дальнейших попыток удержаться во власти и прекратили бесполезную активность. Им оставалось довольствовать уже накопленными капиталами, коих, впрочем, у обоих скопилось предостаточно. Татаринов, как более молодой, предпочел эмигрировать и попробовал найти применение своим деньгам за границей. Илларион Витальевич ушел в отставку, чтобы спокойно доживать дни в шикарном загородном особняке беззаботным и обеспеченным пенсионером.

Однако «Меркурий» был спасен!

Что ж, дело, которое висело над Козыревым неприятным грузом и тяготило его в последние месяцы, успешно разрешилось. Он стоял на пороге новой жизни, ощущая себя неимоверно могущественным и при этом абсолютно одиноким. Все было в его руках, больше не существовало никаких обязательств! Все было в его власти, больше не существовало никаких ограничений!

Ему вдруг стало тесно внутри закрытого помещения, захотелось необъятного простора. Он поспешил на крышу. Дверь, ведущая на технический этаж, оказалась незапертой. Перелез через нагромождение коммуникаций, а затем через небольшую дверку чердачной пристройки выбрался на плоскую крышу, покрытую слоем старого льда и свежего снега. Оттуда открывался прекрасный вид на деревенские дома, заснеженное поле, перечеркнутое тонкими черными штрихами высоковольтных линий, и на городские кварталы вдалеке. Но этого Арсению показалось мало. Оглядевшись, он обнаружил пару больших ящиков, непонятно каким образом оказавшихся здесь, на самом верху. Он подтащил их к чердачной пристройке, поставил друг на друга. Залез на ящики, оперся сперва рукой, а потом и ногой на приоткрытую дверь, через которую только что проник на крышу, а затем ловко запрыгнул на самый верх небольшого строения.

Теперь его взору ничего не мешало. Злой пронизывающий январский ветер остервенело раздувал полы расстегнутой куртки, пытаясь разорвать, растерзать упрямую материю. Но Козырев больше не чувствовал холода. Его будто окутал тонкий, но прочный слой теплого воздуха, который был неподвластен ни ветру, ни любым другим внешним воздействиям.

Он поднял руки вверх, наслаждаясь свободой. Протянул вперед, развернув ладони кверху. Развел в стороны, будто вбирая в себя безграничную энергию всей Вселенной.

– Я люблю жизнь! – громко, изо всех сил, до хрипоты, до боли в горле прокричал Арсений. – Я люблю этот мир! Спасибо Тебе, Господи! Спасибо, что Ты создал его, спасибо, что Ты сделал меня таким! Я люблю тебя! Яви мне чудо, подтверди мои мысли! И я стану Тебе подобным! Ведь это и есть Твой замысел, это есть Твоя задумка! Я верю! Нет, я знаю!

В нескольких метрах от него сверкнула молния и попала в трансформаторную будку. Яркая вспышка озарила темноту наступившего вечера. Затем несколько секунд что-то полыхало и искрило внутри большого железного шкафа там же, на крыше. А потом вдруг все погасло. Будто командир корабля на капитанском мостике, Козырев наблюдал сверху, как гаснут один за другим городские кварталы.

Зимняя гроза – явление довольно редкое. В январе происходит примерно один раз за 10 лет. А уж чтобы молния была видна, да не просто видна, а била в землю прямо рядом с тобой… И все же ничего сверхестественного в небесном электрическом разряде не было. Как и во всем другом. Но как назвать того человека, для которого редчайшие стечения обстоятельств проявляются с завидной регулярностью? Да еще и в полном соответствии с его чаяниями и стремлениями?

Он постоял еще немного, наслаждаясь покоем, темнотой и завыванием ветра, который отчаянно, но безуспешно пытался превратить человека в кубик промерзшего льда. Молнии продолжали сверкать, но теперь уже где-то выше и дальше.

– Пусть сильнее грянет буря! – снова неистово завопил Арсений, смеясь в полный голос, совершенно не стесняясь своих желаний и не думая о тех людях, которые по его милости остались холодной зимней ночью без света.

Ветер еще больше усилился. Повалил густой снег. Он шел и раньше, но теперь на смену крупным и нежным снежинкам, мягко устилавшим все горизонтальные поверхности, пришли жесткие и колючие микроскопические кусочки льда. И летели они, гонимые ветром, почти параллельно земле, ощутимо царапая замерзшее лицо. Козырев совершенно не чувствовал холода, но при этом законы физики продолжали выполняться неукоснительно. Кожа высохла и натянулась. Выдыхаемые пары воздуха конденсировались и тут же замерзали на ее поверхности. «Это, конечно, хорошо, что я не мерзну, но странно, – как всегда рационально рассудил Арсений. – На всякий случай нужно закругляться. Эффект пока не исследован. Может быть, все дело исключительно в личных, субъективных ощущениях. Сейчас мне тепло, а завтра еще, чего доброго, свалюсь с воспалением легких».

Слезать оказалось гораздо сложнее, чем забираться наверх. Козырев было прицелился, но затем передумал. Зачем утруждать себя излишними сложностями, подвергать ненужному риску, когда для тебя в этом мире больше нет ничего невозможного?

– Лестницу мне! – крикнул он.

Снизу послышались хриплые мужские голоса и топот тяжелых ботинок. Из приоткрытой двери чердачной постройки блеснули и засверкали яркими искрами на свежевыпавшем снегу лучи мощных ручных фонарей. Вслед за ними, тяжело ступая, на крышу медленно выползли трое мужчин, таща за собой большие железные саквояжи и складную металлическую стремянку.

– Добрый вечер! – вежливо обратился к ним Арсений.

Ночные гости встревоженно обернулись, развернули свои фонари в сторону прозвучавшего голоса и ошалело уставились на светящуюся во тьме фигуру.

– Вы не могли бы одолжить мне вашу стремянку? Очень хочется спуститься на грешную землю.

– А нафига ты туда забрался? – удивился один из них.

– Это из-за тебя во всем районе свет отрубился? – вторил другой.

Его подозрения развеял третий, судя по всему, более сообразительный:

– Сомневаюсь. Оттуда он навряд ли дотянулся бы до трансформатора.

– А может, он сначала сломал, а потом залез, – снова предположил второй.

Первый и третий посмотрели на него с сомнением. Трудно было представить, чтобы кто-то забрался ночью на крышу дома, вывел из строя трансформатор, а потом в кромешной тьме полез на верх чердачной пристройки дожидаться электриков.