Леонид Дюк - Теория поля

– Да он на штраф потратит больше, чем заработал за целый день!

– Ну хочешь, я компенсирую ему потерю?

– Да при чем тут деньги? Я же тебе не о деньгах говорю!

Они надолго замолчали. Возвратившийся шофер посмотрел на них очень странно, но ничего не сказал. Натали пыталась осмыслить произошедшее, Козырев не мешал ей, равнодушно смотрел в окно и развлекал себя своими «магическими» трюками. Памятуя о причине недавнего наказания, организовывал для их автомобиля «зеленую волну», пытаясь мысленно воздействовать на работу городских светофоров.

И вдруг на подъезде к очередному перекрестку он заметил странное поведение одной из машин, которая остановилась на примыкающей дороге в ожидании разрешающего сигнала. Ее водитель вел себя явно неадекватно. Несмотря на красный свет, он то и дело трогался, проезжал несколько сантиметров, снова останавливался и тут же вновь возобновлял движение. В самый последний момент, когда до их такси оставалось каких-то несколько метров, странная машина окончательно сошла с ума. Невзирая на плотный поток, она резко стартовала с места и выкатилась на оживленный перекресток. Каким-то невероятным чудом им удалось избежать столкновения. Жуткий скрип тормозов, автомобиль развернуло, понесло юзом в неконтролируемом заносе, но, к счастью, остановило в полуметре от сумасшедшего самоубийцы.

Их потрясенный водитель стремительно выскочил, подбежал к хозяину странной машины и, испытывая сильнейший стресс, обложил последнего не стесняясь в выражениях. Тот медленно опустил окно. Седовласый мужчина лет сорока пяти, опрятно одетый, интеллигентного вида. Он совершенно не походил на психа. Несмотря на поток льющейся в его адрес брани, улыбался с явным облегчением, и, казалось, полностью контролировал свои эмоции. Его успокаивающий жест явно означал: мол, все в порядке, дружище, извини, так было надо.

Арсений вышел из такси. Обошел столь внезапно возникшее прямо перед ними препятствие. С обратной стороны, ранее скрытой от их взгляда, уткнувшись колесом в борт спасительного авто стояла детская коляска с младенцем внутри. Рядом на тротуаре распласталась тучная старушка, которая спешно и нелепо пыталась подняться. Скользкий асфальт не давал ни малейшей опоры, и пожилая женщина, громко охая и причитая, беспомощно барахталась у края проезжей части.

Козырев первым делом подошел к коляске и откатил ее в безопасное место. Помог подняться бабульке. Недавнее происшествие предстало перед ним со всей ясностью. Поскользнувшись, старушка, очевидно, выпустила из рук коляску. Потеряв контроль, та неотвратимо покатилась прямо под колеса несущегося потока машин. На счастье, это заметил самоотверженный водитель, который, кстати сказать, стоял в самом левом, дальнем от тротуара ряду. Рискуя собственной жизнью, он заслонил ребенка от неминуемой смерти!

Арсений стоял рядом со спасенным младенцем, и в его душе пронеслась целая буря разнообразных эмоций. Он вспомнил рождение Платона, его гибель, их переживания, связанные с потерей сына. Вспомнил все свои нелепые потуги. Вот, прямо перед ним, сидит в своей машине и скромно улыбается тот, кто, не имея никаких особых способностей, сумел сотворить такое! Спасти жизнь ребенка – что может быть более достойным, более благородным? А сделал ли он, лично он, Арсений Козырев, тот, которому подвластно управление человеческими судьбами, что-либо подобное? Что-нибудь такое, что хотя бы отдаленно могло бы с этим сравниться? Здесь было о чем подумать.

Ему вдруг показалось, что не Таммуз, а этот неизвестный человек из авто и есть его личный антипод! А сам он, именно он и никто другой, является олицетворением решения уравнения с физически нелогичным, комплексным результатом.

Всевозможные парадоксы переплелись в его голове невероятным клубком. Кто этот неизвестный водитель и почему он так поступил? Что явилось тому истинной, реальной причиной? Ведь проснувшись утром, человек обычно не планирует вечерний подвиг. Так было записано в акашапране! Но кто определил подобный ход вещей? Стал ли героический поступок незнакомца неожиданностью для него самого? Очевидно, что старушка должна была упасть, а ребенок должен был выжить. А спасти его мог только тот, кто это в итоге и сделал. А мог ли именно этот человек поступить иначе? Навряд ли, ведь именно ему от рождения было дано данное конкретное тело, данные органы чувств, данные эмоции, данные мысли, данная личность. Все эти материальные аспекты одного конкретного индивидуума. Именно он и должен был оказаться именно сегодня именно в этом месте. Физические законы, как правило исполняются, даже если еще и не открыты человечеством. Минимум необходимой для реализации энергии…

Бесконечное количество взаимосвязанных событий, ролей и их исполнителей кружило голову и туманило мозги. Но Козырева сейчас больше всего волновал другой вопрос. А мог бы он, лично он поступить так же? И от чего это могло бы зависеть? Стать героем и ежедневно совершать подвиги, что ж, в этом для него не было ничего невозможного. Только в чем же тогда заслуга, если ты заранее знаешь об успешном исходе? И в чем заслуга, когда ты всего лишь пассивное орудие в руках судьбы? Может быть все дело в пресловутой карме? В том самом наборе предыдущих мыслей, желаний, стремлений? И героический поступок лишь награда за праведный образ жизни? Не может подлец в одночасье стать благородным! Не может совершить мерзость человек порядочный! В этом суть законов майи. И лишь Арсению дано по собственной воле нарушать сей непреложный закон. Так значит, все-таки существует возможность повернуть все иначе? Стирающий предначертанное…?

А той же ночью Козыреву приснился очень необычный сон. С одной стороны, и в этом нет никаких сомнений, ночное действо действительно было тем, что принято называть сновидениями. Но Арсений четко отдавал себе в этом отчет, и, следовательно, сновидение являлось осознанным. Однако почему-то он снова не имел ни малейшего влияния на происходящее там, внутри его ночных грез. Он подумал было, что ему опять снится сон про то, что он проснулся во сне. Но само только подобное предположение немедленно заставило бы его признать нереальность происходящего, частично пробудиться и тут же очутиться в стандартном осознанном сновидении. А теперь складывалось такое впечатление, словно границы между мирами в одночасье рухнули и наше реальное пространство на время овладело ранее недоступной ему областью.

Собственно, сновидение как таковое не отличалось богатством красок, пейзажей или большим количеством действующих персонажей. Все происходило в рамках одного-единственного диалога, и диалог этот был совершенно неподвластен его воле. Да и своего собеседника Арсений не видел. Слышал лишь его голос. Зычный, громкий, низкий и одновременно необычайно добрый, преисполненный небывалой, искренней любовью, невзирая даже на строгий, обличающий смысл произносимых фраз. Голос был из тех, услышав которые и в голову не придет спорить, возражать или сопротивляться. Голос учителя и наставника, голос друга и голос отца одновременно.