Леонид Дюк - Теория поля

И все же они менялись. Определенно менялись. Да, не просто. Да с большой неохотой, но у него имелось средство внести коррективы в строго определенный кем-то сценарий. Стереть предначертанное и переписать заново.

Итак, решение было принято, цель определена. Козырев считал себя далеко не глупым, в меру нравственным человеком. С четкими жизненными принципами, твердой позицией, но без излишних сантиментов. Он вполне мог согласиться с жесткими, даже жестокими мерами, если, по его мнению, подобный шаг сможет привести к эффективному достижению желаемого результата с наименьшими потерями и затратами.

Но самое главное, у него нет личной заинтересованности в чем-либо, кроме блага своих верноподданных. Если все немалые способности, энергию, устремления направить в правильное, нужное русло. Если собрать команду единомышленников, выстроить четкую, стройную и прозрачную систему управления. Тогда почему нет? Подобный правитель, к тому же обладающий поразительной проницательностью и глубочайшим предвиденьем сможет стать настоящим подарком для своего народа. Хотя почему только для своего? К чему эти нелепые ограничения? К чему вообще все эти границы, различия, условности? Он станет лучшим властителем для всего населения Земного шара!

И все же его несколько смущал один момент. Опыт всей человеческой истории подсказывал, что невозможно осчастливить человека против его воли. Однако соблазн был чрезвычайно велик. Ведь если подумать, сколько сил, энергии, средств тратится на обеспечение одной только мнимой безопасности. Бесконечная гонка вооружений, содержание миллионных армий, полиции, формально призванных защищать, а по факту превратившихся в мощный карательный инструмент. Средство силового воздействия, подчинения, порабощения.

Он снова вспомнил слова своего кумира, Альберта Эйнштейна: «Если кто-либо с удовольствием марширует в строю под музыку, то за одно это я его презираю; головной мозг дан ему по ошибке, ибо он вполне мог бы обходиться спинным». И если появился шанс исправить подобное положение дел, то будет глупо им не воспользоваться. Подобное оправдание выглядело логичным и убедительным. «Идея безбедно, беззаботно жить за чужой счет всегда казалась привлекательной. Если все правительства мира только тем и занимаются, что пытаются поработить и при этом самим избежать порабощения, – рассуждал про себя Арсений, – то мое навязывание собственной воли, причем из лучших побуждений, ради их же блага, воистину выглядит невинной шалостью, с которой легко можно согласиться во имя достижения великой цели!»

Он пока не вполне определился со способом, посредством которого следует добиваться поставленной великой цели. Какой метод управления избрать? Демократию или диктатуру? Освободить или управлять, вот в чем вопрос! Ликвидировать преграды и опасности, предоставить все необходимые возможности и отпустить человечество в свободное плавание? Или и все же построить четкую и жесткую систему управления, не допускающую никаких неверных отклонений. С одной стороны, сильный и популярный лидер, по праву заслуживший любовь народа, сможет гораздо проще воплощать в жизнь свои грандиозные замыслы. То, что замыслы эти будут единственно правильными, Козырев не сомневался ни секунды.

Что-то подсказывало ему, что какой бы четкой и продуманной ни была демократия, без постоянного корректирующего воздействия извне любой, даже самый гуманный общественный строй рано или поздно неизбежно возвратится к сегодняшнему, теперешнему хаосу. С другой стороны, та же самая диктатура, но аккуратно замаскированная под контролируемой иллюзией народной демократии, очевидно, более привлекательна. Людям приятно думать, что они свободны, приятно осознавать личную значимость, ощущать возможности собственного волеизъявления. Не тем ли самым способом Господь управляет всеми нами?

Арсений был далек от мысли сравнивать себя с Богом, но все же подобная аллегория показалась ему вполне уместной и привлекла его своей видимой рациональностью. Он решил и вовсе не раскрывать собственное инкогнито, действовать из тени, но при этом незримо присутствовать всегда и везде, единолично контролировать задуманные грандиозные преобразования.

Требовались помощники. Ведь речь шла, ни много ни мало, о новом, всемогущем мировом правительстве, в задачи которого, страшно сказать, входило осуществление глобальнейшей цели всех времен и народов: создание единого всемирного государства, которое обеспечит достижение истинного, подлинного счастья для каждого своего гражданина.

Козырев чувствовал небывалое, ни с чем несравнимое воодушевление. Никогда раньше он еще не испытывал столь острой потребности действовать. Действовать незамедлительно, основательно, комплексно! И самое главное, ему это очень нравилось, он уже начинал ощущать себя практически абсолютно счастливым человеком.

На волне столь невиданного подъема он очень быстро придумал схему организации новой структуры мирового правительства. Сам он всегда будет оставаться невидимым, никто из живущих даже не будет подозревать о его существовании. Никто, кроме нескольких, наиболее доверенных и проверенных людей. Только им он будет давать указания, только они будут беспрекословно их реализовывать, маскируясь все вместе под единым правящим органом со звучным названием «Генеральный межнациональный совет». Для всех остальных граждан планеты именно этот Совет и будет являться единственной властью на всем Земном шаре, действующим от имени народа и во благо народа. Его представители поделят между собой сферы влияния и начнут упрямо и планомерно претворять в жизнь идеи истинного, но тайного владыки. Якобы от своего имени. Якобы по поручению всего дееспособного населения.

Он даже определил набор портфелей в своем новом Кабинете министров. На первых порах, пока жители всех стран не осознают внезапно обрушившегося на них великого счастья, безусловно, потребуется жесткий карательный орган. Козырев искренне надеялся, что массовых жертв удастся избежать. Что будет вполне достаточно одной яркой и красноречивой демонстрации собственной силы. А затем можно сразу садиться за стол переговоров: правительства ведущих стран мира, дабы сохранить жизни собственных граждан, согласятся на любые условия. Фактически это был блеф, но Арсений имел все основания для уверенности в его успешном осуществлении.

Затем в дело вступала международная дипломатия. Жадным до власти политикам как воздух необходимы гарантии сохранения их собственного влияния. Здесь Козырев предпочитал действовать незаметными, плавными движениями. Постепенно приучая власть имущих к той мысли, что с властью этой рано или поздно придется расстаться. Впрочем, он был готов оставить в руках некоторых, наиболее достойных из них, новые орудия управления, хотя сам практически не верил в то, что сумеет отыскать в их среде хоть парочку сколько-нибудь порядочных представителей.