Дж. Макинтош - Вид на Солнечную систему

— Бенсон был исключением, которое только подтверждает правило?

Она кивнула. Она знала, кто такой Бенсон. Но это, как и все остальное, ничего не доказывало.

Она подняла чашку.

— Это тоже входит в испытание? Будет ли выпито кофе больше, чем обычно выпиваете вы?

— Нет, это не помогает. Мне было бы очень легко сделать половину того, что, как мне казалось, я сделал, принести одну чашку, считая, что я принес две, взять несуществующую чашку у несуществующей девушки, вот так. — Он взял чашку. — Наполнить ее ничем и передать обратно, а потом…

Голос его замер, потому что он увидел нечто странное в ее лице. Ужас, или печаль, или понимание, он не знал.

— В чем дело? — спросил он.

— Не знаю. Может быть, я неправильно поняла.

— Что-то из моих слов? — продолжал он. — Очень легко сделать половину того, что, как мне казалось, я сделал… вы это знали, конечно. И принести одну чашку, думая, что принес две. Несуществующая чашка, несуществующая девушка — нет, вы отреагировали не на это, потому что о вашем существовании мы уже говорили. Естественно, если нет чашки, то часть моего ума проявит осторожность и не даст налить в нее кофе…

Он нахмурился.

— Ну вот, опять. Сейчас вы старались это не показать, но я заметил какую-то тень. Что-то из того, что я говорю или делаю, пугает вас, огорчает или просто вызывает интерес. Я не подаю вам воображаемый кофе, а? Мне он кажется реальным.

Она уже полностью взяла себя в руки. Даже засмеялась.

— Нет, не это. Вы подаете мне реальный кофе, и это значит, что часть вашего ума уже знает, что я реальна. Но это как раз та часть, которой вы не доверяете, а для меня она закрыта.

— Я не делаю чего-то незаметно для себя?

Она тряхнула головой.

— Нет, это нечто из того, что вы сказали. То, что вы сказали вполне осознанно и помните сейчас. И это не что-либо ужасное или опасное и нет никаких мыслимых причин, по которым я стала бы из-за этого печалиться. Просто это нечто, чего я не знала.

— Больше вы мне ничего не хотите сказать?

Она ответила вопросом на вопрос:

— Ваши творения всегда повинуются вашей воле?

— Нет. Вы это знаете.

Она отставила чашку.

— Пойду помою посуду, — непринужденно сказала она. — Это что-нибудь докажет?

— Вы кажетесь умной девушкой, но иногда говорите такие глупости… — мрачно проговорил он. — В следующий раз, когда посуда понадобится, я могу просто представить, что она мытая, не так ли?

— Конечно.

Ее глаза — карие, глубоко посаженные под тонкими бровями — внимательно следили за ним, когда он вдруг поднялся.

— Куда вы идете?

— Выяснять, реальны ли вы.

— Мой корабль. Идите.

Орд подошел к воздушному шлюзу и надел космический костюм. Несколько мгновений он рассеянно думал о том, что же из его слов вызвало у Мэрилин эту непонятную реакцию. Но, конечно же, сам, без ее помощи, он эту проблему решить не сможет. То, что он сказал, было столь простым, столь очевидно верным… рано или поздно она ему скажет. Это не очень важно.

Тест, который оправдал себя на корабле Эльзы, ничуть не хуже любого другого, решил он. Второй раз он может и не сработать, но попробовать нужно.

Он открыл клапан на своем костюме, удостоверившись, что шкала показывает нулевую атмосферу. Потом сплел пальцы в перчатках и напряг мышцы рук — потянул в противоположные стороны. Открыв воздушный шлюз спасательной лодки, он продолжал держать пальцы сплетенными. Через несколько мгновений он оказался в контрольной рубке, которая была единственным здесь помещением, и его руки были по-прежнему соединены. Страховка от непроизвольных движений…

Стрелка показала пятнадцать фунтов. Орд весь передернулся от досады.

Он сконцентрировал всю силу воли, желая наверняка знать, что клапан действительно открыт и он не имел возможности закрыть его. Потом попробовал еще раз — открыл и закрыл.

Каждый новый прием действует лишь один раз, думал он, стараясь оставаться спокойным.

Солитоз не был психозом со склонностью к самоубийству, во всяком случае упоминании о таком варианте он не встречал. А он много читал на эту тему. Подтверждалось это и тем, что когда Эльза выстрелила в него, он ничего не почувствовал, хотя выглядело все вполне реально. Он мог получить небольшое ранение, как, например, когда Эльза его укусила, но не более того.

Он ударил кулаком в переборку. В том месте, где опустился корабль, не было скалистых образований. Значит, или здесь переборка, или ничего нет.

Перчатка была предназначена для защиты от вакуума, но не имела выстилки, предохраняющей от ударов. В руке вспыхнула боль, и она не прошла сразу.

Он ожесточенно бил в переборку, пока боль не стала невыносимой. Переборка есть. Значит, есть и корабль. Неповрежденная рука Орда медленно поднялась к визору. Он заколебался, потом напомнил себе, что солитоз не протекает по самоубийственному варианту. Он открыл шлем. Ощупал нос, глаза, подбородок. Ущипнул себя за щеку.

Шлем был открыт, и Орд вполне нормально дышал.

Оставались только две возможности. Или Мэрилин и все связанное с ней реально, или он наконец перешел грань, полностью поддался болезни, и тогда он даже не может быть уверен, что вышел из своей станции.

А если Мэрилин реальна…

Корнем всего была Мэрилин. Она существовала, а поскольку она прилетела на корабле, где можно дышать, откинув визор, она существовала в большей степени, чем Уна.

Цепляясь за эту мысль, он закрыл шлем и поплелся обратно на станцию. Казалось, что до нее очень далеко. Он страшно устал. Умственные усилия иногда утомляют больше, чем физические.

Он вошел в станцию через воздушный шлюз и, оказавшись в безопасности, рухнул лицом вниз.

Через двадцать четыре часа он знал, что существование Мэрилин доказано неопровержимо. Он болел, и она за ним ухаживала.

— Вы доказали то, что хотели доказать, — сказала она ему, когда худшее было позади. — Но стоило ли дело того?

— Стоило, — ответил он, сидя в постели. — Ничего странного, что целые философии основаны на реальности. Это самое важное, что только может быть для человека.

Она покачала головой, улыбаясь.

— Только для вас, — сказала она. — Солитоз, естественно, поражает именно то, что кажется человеку самым важным. Но не будем говорить об этом сейчас.

В ней была теплота и мягкость, которых не могло быть ни в одном из фантомов, потому что все они являлись лишь отражением его личности. Он сам сделал их тем, чем они были.

— А вы как избежали солитоза? — поинтересовался он.

Она опять улыбнулась.

— Единственным возможным путем. На борту корабля «Лайонисс» находятся пятьдесят мужчин и женщин. Это число намного выше критического. Большой корабль нельзя быстро посадить на эту маленькую планетку, но «Лайонисс» маневрирует поблизости, и эти люди помогают мне сохранить рассудок уже тем, что находятся недалеко отсюда… Понимаете, я знаю, что они близко. Когда и вы это осознаете, вам станет лучше. А вскоре они высадятся.