Юрий Долгушин - ГЧ [Генератор чудес]

— Есть о чем подумать! — произнес Ованесян, сбоку поглядывая на Казелина.

Таранович усердно вычислял что-то в записной книжке, бормоча: «Позвольте, позвольте…» И Тунгусов понимал, что ничего он не вычисляет, а только делает вид, что вычисляет. Казелин, настороженно слушая, курил.

— Современный телефон — уже архаизм. Телефонная сеть растет буквально с каждым днем. Вы представляете, каким громоздким станет скоро наше подземное хозяйство, если каждый аппарат мы будем и впредь связывать с районной станцией особым проводом? Это ли передовая техника? Связь на ультракоротких волнах — радиосвязь — поднимает технику телефона на новую, высшую ступень. Подземное хозяйство ликвидируется. Никаких «линий», никаких проводов и кабелей. Освобождается целая армия людей для более производительного труда. Чтобы обзавестись телефоном, нужно только пойти в магазин, купить готовый приемопередающий аппарат и получить в телефонном управлении волну, которая и будет вашим абонентским номером. Но возможен ли такой переход на радиотелефон? Вот тут-то и зарыта собака. Современная радиотехника, как вы утверждаете, не видит этой возможности.

— Естественно, — тихо пробурчал Казелин, и Тунгусов на секунду замолк. Все почувствовали в этой паузе угрозу новой атаки.

— Естественно… для вас, товарищ Казелин! А для меня, как и для всякого, кто действительно интересуется радиотехникой и любит ее, это — противоестественно!

Во время разговора с «комиссией», изобретатель машинально вертел в руках какую-то эбонитовую детальку. Сейчас он сильно сжал ее и деталька хрупнула. Тунгусов понял этот тихий, предупреждающий сигнал и уже спокойно продолжал:

— Вопрос об ультракоротковолновом телефоне мною решен.

Вот уже шесть месяцев мои заявки с подробными расчетами, чертежами и описаниями блуждают по вашим лабораториям и экспертам! Я получил восемь отзывов, в которых меня стараются убедить в том, что… — Тунгусов развернул пачку отзывов и прочел: — «Радиотехника не располагает удовлетворительными для данного применения методами стабилизации столь коротких волн… Способ стабилизации, предлагаемый автором, неприемлем с точки зрения современной теории…» Тут, между прочим, стоит ваша подпись, товарищ Казелин. Что же это значит?! Я предлагаю новый, оригинальный способ стабилизации, я его проверил, дал вам все расчеты, а вы мне отвечаете — «неприемлем с точки зрения…». Вы меня простите, но все ваши аргументы — бюрократическая отписка.

Казелин вскочил с места.

— Товарищ Тунгусов, я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать нотации! Вы не имеете никаких оснований бросать мне эти обвинения: всякая новая техническая идея, не проверенная практически, является спорной. А проверять практически каждое вздорное предложение, которое мы получаем…

Тунгусов довольно улыбнулся.

— Наконец-то вы приняли бой! «Вздорное предложение», говорите? Хорошо. Прекратим прения. Теперь слушайте: ультракоротковолновый телефон, пригодный для условий любого города, вопреки вашей «современной теории», уже существует и действует. Острота настройки такова, что позволяет в диапазоне дециметровых волн разместить в пять раз больше абонентов, чем их сейчас насчитывается в Москве.

Тунгусов выдвинул на середину стола небольшую установку.

— Вот один аппарат. Еще два таких же я установил у своих коллег-коротковолновиков. С любым из них вы можете связаться. Для этого нужно только настроить аппарат вот по этому диску. Видите, тут включается передающая часть и идут сигналы вызова на волне, фиксированной для моего корреспондента. На этой волне и идет разговор. Закончив, я кладу трубку, и диск возвращается в исходное положение, восстанавливая постоянную настройку. Пожалуйста, попробуйте Вот их волны… Это товарищ Ныркин, он живет у заставы Ильича, отсюда расстояние около пяти километров; и товарищ Суриков, в поселке Сокол, девять километров. Оба должны быть дома: я их предупредил.

— Вот это интересно! — поднялся Таранович. — Разрешите мне…

Они подошли к аппарату. Тунгусов включил репродуктор, чтобы разговор был слышен всем. Таранович установил диск и снял трубку. Низкий рокот послышался из репродуктора.

— Помехи? — буркнул Казелин.

— Помех нет на этом диапазоне. Это вызов. Как только придет сигнал ответа…

— Слушаю, — прозвучало из репродуктора, и рокот стих.

— Товарищ Ныркин?

— Да, я. Кто говорит?

— Это от Тунгусова. Тут комиссия знакомится с установкой. Хорошо слышно?

— Прекрасно. Очень рад, что вы взялись за это дело. Давно пора!

Потом вызвали Сурикова. Потом вызывал Суриков и говорил с Казелиным.

Федор восхищенно улыбался другу, внимательно следя за происходящим. Тунгусов взял со стола портфель и, незаметно поманив Ованесяна, вышел с ним в коридор. Через минуту он вернулся один. Начали рассматривать детали установки.

Вдруг послышался сигнал вызова. Тунгусов снял трубку, и рупор тотчас заговорил:

— Алло, дайте Тарановича… Это вы, Таранович? Говорит Ованесян. Я сейчас в подъезде, выхожу на улицу!..

Послышался визг, и хлопнула тяжелая парадная дверь. В комнату ворвался через репродуктор шум улицы, отрывки разговоров прохожих, гудки автомобилей.

— Позвольте, что это значит? — недоуменно пробасил Таранович в микрофон.

Репродуктор ответил:

— Ничего особенного не значит… Я пошел за папиросами. Я в Нащокинском переулке. Сейчас выйду на Кропоткинскую. Вам не нужно папирос, Таранович? Могу захватить…

— Ч-черт возьми! — глаза Тарановича расширились от удивления. — Вы что же, всю установку с собой несете?!

— Никакой установки, все в портфеле. Постойте… — Из рупора послышался шепот: — Неудобно, публика на меня смотрит, как на сумасшедшего: идет, сам с собой разговаривает… Дайте «Дели»… одну…

— Ованесян, возьмите и мне! — крикнул Таранович.

— Дайте две, пожалуйста.

— «Колхиду», мне «Колхиду»! Я этих не курю!

— Чего кричите? И так слышу… Нет, я это не вам, гражданочка, дайте лучше «Колхиду». Никто вас не морочит, это меня морочат…

В комнате все хохотали.

Оживление усилилось, когда вернулся Ованесян, и стал с подлинным искусством комика рассказывать о своих приключениях на улице. Казелин расшевелился и, по-видимому, забыл об уколах, нанесенных ему Тунгусовым.

Федор, улыбаясь, молча приветствовал явную победу друга.

А Тунгусов вдруг почувствовал, что его демонстрация сорвана, утоплена в обывательском балагане. И он сам виноват: не удержался от соблазна показать им этот фокус со своим портативным телефоном!.. А они и ухватились…

— Вот что, — сказал он, стараясь не слишком, правда, успешно быть корректным. — Сейчас я должен сесть за передатчик, меня ждут в эфире. Наша беседа кончается. Вы видели установку в действии, надеюсь, убедились, что ничего вздорного, ничего фантастичного в ней нет. Все расчеты и чертежи вам переданы. Дальнейшее зависит от вас.