Дмитрий Козак - Уйти, чтобы возродиться

Вик ничего не ответил, только крепче стиснув зубы, приподнявшись с лежака и сев. Диего было не совсем понятно, слушает ли его Вик, или он просто ушел в себя. Решив, что тот все же его слушает, Диего продолжил:

‒ Я и Маркос близнецы. Когда-то мы были счастливыми детьми и имели живых родителей. Когда произошла трагедия, нам было всего по десять лет. Мы с Маркосом, а он всегда был заводилой в нашей компании, любили убегать из дома за город. Нас всегда тянуло море. В тот раз все было так же. Я согласился, и мы побежали. У моря находилось много других мальчишек. Одни гоняли тряпичный мяч, другие плавали, третьи лазили на рифы. Маркос тоже предложил идти к рифам. Я согласился, но в этот раз он повел меня к самому крайнему рифу. Там было хорошо – солнце, соленый ветер, обдувающий наши разгоряченные тела, и песня моря. Это когда ветер попадает и запутывается в узких отверстиях прибрежных скал, и они словно оживают. Мы бегали по этому рифу друг за другом, пока Маркос не поскользнулся на мокром коралле и не ушел в воду. Там было очень сильное течение, его стало относить в открытое море. Он понимал, что не сможет самостоятельно выбраться и стал кричать мне, чтобы я позвал отца. Я же так сильно испугался за него, что хотел сам прыгнуть на помощь, но Маркос громко обругал меня…

К дому я бежал так быстро, как только мог, а мальчишки, которые гуляли недалеко, следили, куда относит Маркоса. Они тоже не рискнули сунуться в воду. Отец наш был морским офицером и часто отсутствовал дома, но в тот злополучный день он как раз вернулся из долгого плавания. Услышав меня и поняв с полуслова, он, не раздумывая, бросился к морю. Я – за ним. Когда мы были там, Маркоса уже отнесло течением к скалам. Отец прыгнул в воду и поплыл. У самых скал он успел перехватить брата и даже подсадить на гребень небольшого рифа. А в это время подбежала и мама. Отец, совсем обессиленный борьбой с течением, так и не сумел ни за что зацепиться и стал отгребать назад, от скал. Огромная волна подхватила отца и бросила прямо на острые скалы… Мама видела, как отца утянуло под воду. Больше он уже не всплыл…

Диего ненадолго замолчал, вновь переживая тот день, затем собрался и продолжил:

‒ Через три дня мама свалилась в горячей лихорадке, а еще через неделю ее отвезли в больницу. Спасти ее не сумели. А Маркос с тех пор практически не разговаривает, продолжая винить себя в смерти родителей.

Диего снова замолчал, и, ничего не услышав от Вика, поднялся.

‒ Ты. Виктор, извини, что так встретили тебя. Мы никак не можем понять в этой изоляции, кто сбросил на наш город бомбы. Сейчас любой чужак может быть врагом.

Уже развернувшись, чтобы отойти, Диего услышал:

‒ Постой, Диего, не сердись. Я сам оказался в такой же ситуации, что и вы, и даже хуже. Я на чужой земле, и я один. Я хочу вернуться к своим и наверняка что-нибудь придумаю для этого. А пока буду помогать вам. Я думаю, что моя помощь вам не будет лишней. Я вижу, что вы не сидите без дела, и знаю, что капитан Вернер хороший человек, верный офицер своей маленькой страны, думающий о людях.

‒ Ты прав, Виктор. Капитан Вернер очень хороший человек. К тому же, он наш родной дядя, брат отца. Когда мы остались одни, он забрал нас в военную школу, присматривал за нами и заменил нам отца. А пару дней назад, как раз перед началом бомбежки, он приехал к нам в дом погостить. Из полуразрушенного дома пришлось уйти. Теперь мы ищем транспорт, чтобы добраться до дворца. Дядя узнал, что во дворце организована работа по спасению уцелевших людей самим правителем и его семьей. Там людей кормят, выхаживают и готовят к эвакуации. Поэтому мы решили провести разведку местности, приметить склады и магазины с провизией, нужными вещами и медикаментами. Ну и заодно транспорт ищем, хотя пока безрезультатно. Только опасно здесь стало. Банды мародеров, сумасшедшие маньяки и преступники бродят по округе, убивая всех на своем пути. В общем, Виктор, сам поговори с капитаном, мы будем только рады, если ты останешься с нами.

Вик кивнул, вставая.

‒ Хорошо, Диего, поговорю. И вот еще что…

Диего насторожился.

‒ Что, Виктор?

Вик впервые за день улыбнулся:

‒ Называйте лучше меня Виком, как меня дома называли.

Диего расслабился и, подойдя к Вику, крепко пожал ему руку:

‒ Хорошо… Вик.

В сумерках при свете костра на земле сидели трое, четвертый развалился в кресле.

Трое были одеты в комбинезоны защитного цвета и держали в руках карабины. Фигуру четвертого облегал плотный комбинезон серебристо-серого цвета, и оружия в его руках видно не было. Все четверо ужинали и о чем-то тихо переговаривались. Точнее, говорили только мужчина, сидящий в кресле, и парень в сером комбинезоне. Этими двумя были капитан Вернер и Виктор Сонцев, а слушали их Маркос и Диего, который и так уже догадался, о чем пойдет разговор. Вик начал очень осторожно.

‒ Капитан Вернер, а как вы смотрите на то, чтобы я пошел с вами? Я многому обучен, несмотря на свою молодость, буду вам помогать, пока наши дороги не разойдутся.

Вернер тщательно прожевал пищу и только после этого всмотрелся в лицо Вика и задумчиво ответил.

‒ Мы, Виктор, как ты помнишь, не закончили начатый ранее разговор. Ты обещал мне рассказать все о себе, когда к тебе вернется память. Пойми, я очень мало знаю о тебе, чтобы довериться. А, судя по последним часам, ты действительно многое вспомнил.

Как бы мягко Вернер не произнес эти слова, они все же задели Вика. Он упрямо взглянул в глаза капитану и кивнул.

‒ Я от своих слов не отказываюсь! Расскажу то, о чем могу рассказывать без вреда для моего народа. Поверьте, это не мои тайны, и они никак не связаны с этой ужасной трагедией.

Вернера, бывшего разведчика, дипломата и морского офицера, не смутил тон высказываний. Он продолжил настаивать.

‒ Хорошо, расскажи, что можешь. Может и этого окажется достаточно для нас. Давай, Виктор, не тяни.

Вик закончил ужинать и придвинулся поближе к костру, завораживающе стреляющему маленькими красноватыми искорками. Давно он так вот не сидел у огня… Посмотрев на небо, закрытое серой пеленой смога, он погрузился в воспоминания и негромко заговорил.

‒ Я, Виктор Сонцев, являюсь жителем одного из континентов Земли, хорошо спрятанного от людей при помощи новейших систем маскировки, недоступных даже современной человеческой цивилизации. Мои далекие предки сделали это специально, чтобы оградить человечество от знаний, способных перевернуть весь мир в буквальном смысле слова. Впрочем, людям и так хватало того, что они открывали, чтобы цивилизации уничтожались с завидной регулярностью. Наш материк был назван предками Эримитисом, что на древнейшем языке означает «отшельник». Себя мы называем эримитисами. За многие тысячелетия мы пережили и глобальные изменения климата Земли, географические и биологические изменения. У нас есть свод законов, не позволяющий вмешиваться в ваше развитие до того момента, когда возникает угроза целостности самого земного шара. Некоторые из нас находятся среди вас, но законы эримитисов позволяют только вести наблюдения, чтобы из-за деятельности какого-нибудь не в меру амбициозного и бездумного правителя, политика или преступника не случилось глобальных непоправимых последствий. Физиологически мы ничем не отличаемся от вас и владеем технологиями, позволяющими разговаривать свободно на любом языке.