Генри Каттнер - «Робот-зазнайка» и другие фантастические истории

Все же Вэннинг решил подстраховаться и подал в полицию заявление на бывшего клиента. Получилось только хуже – Макильсон вырубил ударом в челюсть полицейского, явившегося по его душу, и сбежал. Теперь он наверняка прячется в темных закоулках, вооруженный и жаждущий мести. Самый настоящий маниакально-депрессивный психопат.

Не без злобного удовольствия Вэннинг вытребовал себе пару телохранителей в штатском. Он был в своем праве, поскольку ему угрожали убийством. Пока Макильсон не обезврежен, его потенциальную жертву должны охранять. И уж конечно, Вэннинг позаботился о том, чтобы Манхэттенский департамент полиции выделил для этого лучших стрелков. Конечно, Вэннинг очень скоро понял, что им также поручено искать пропавшие облигации и замшевый чемодан.

Вэннинг позвонил по «Уинчеллу» барристеру Хэттону и ухмыльнулся с экрана:

– Ну и какие успехи?

– Ты о чем?

– О моих сторожевых псах. И о твоих шпиках. Облигаций им не найти. Пожалей их, Хэттон. Зачем беднягам надрываться на двух работах разом?

– Достаточно одной работы – добыть улику. Если Макильсон продырявит тебя, я не слишком расстроюсь.

– Ладно, до встречи в суде, – сказал Вэннинг. – Ты вроде обвиняешь Уотсона?

– Да. А ты откажешься от скопирования?

– В отношении присяжных? Разумеется. Это дело у меня в шляпе.

– Ну-ну, помечтай, – хмыкнул Хэттон и отключился.

Посмеиваясь, Вэннинг надел пальто, позвал охрану и направился в суд. Макильсон по пути не встретился. Вэннинг, как и рассчитывал, выиграл процесс. Он вернулся в контору, забрал у секретарши поступившую малозначительную корреспонденцию и отворил дверь своего кабинета.

И сразу увидел на ковре в углу замшевый чемодан.

Он так и обмер, держась за дверную ручку. За спиной приближался тяжелый топот охранников.

– Подождите минутку, – распорядился, оглянувшись, Вэннинг.

А затем юркнул в кабинет, хлопнул дверью и заперся, не дослушав удивленный вопрос.

Чемодан. Он здесь, и это не галлюцинация. Как и мощные удары в дверь – полицейские, коротко посовещавшись, решили ее высадить.

Вэннинг аж позеленел от ужаса. Наконец осмелился шагнуть вперед и увидел шкафчик – в том углу, куда его поставил.

Хроносейф! Вот спасение! Если засунуть в него чемодан, тот сделается неузнаваем. Пусть даже снова пропадет, это не беда. Беда будет, если Вэннинг не избавится сейчас же от прямой улики.

Дверь содрогалась под шквалом ударов. Вэннинг подскочил к чемодану, схватил его. И краем глаза заметил движение.

В воздухе над ним появилась рука. Да не просто рука, а лапища великана. С безупречно чистой манжетой на запястье, которое упиралось в пустоту. Исполинские пальцы потянулись вниз…

Вэннинг взвизгнул и попытался отскочить. Но не успел.

Он забился в клетке из пальцев, тщетно силясь высвободиться. А в следующий миг рука сжалась в кулак. Когда она разжалась, то, что осталось от Вэннинга, шлепнулось на ковер и напитало его кровью. Рука нырнула в пустоту.

Дверь рухнула, и в кабинет ввалились полицейские в штатском.

Хэттон не заставил себя ждать, приехал с толпой экспертов. Впрочем, работы для них не нашлось, если не считать помощи с уборкой. Замшевый чемодан с ликвидными облигациями на двадцать пять тысяч кредитов был переправлен в надежное хранилище. Вэннинга соскребли с ковра и отвезли в морг. Фотографы пощелкали камерами, дактилоскописты опудрили мебель белым порошком, рентгенологи просветили стены лучами. На все про все ушло не больше часа, а потом контору закрыли и опечатали входную дверь.

Поэтому никто не засвидетельствовал повторного появления гигантской руки, которая вынырнула из пустоты, пошарила в поисках чего-то и скрылась.

Лишь один человек мог пролить свет на это событие, что он и сделал у себя в лаборатории, обращаясь к «Монстру». Вот его слова:

– Что ж, теперь понятно, почему вчера здесь на несколько минут материализовалась скамья. Гм… Сейчас плюс икс… и этот икс примерно равен неделе. Ну а почему бы и нет? Все же относительно. Правда, мне никогда не приходило в голову, что Вселенная съеживается так быстро.

Он расслабленно вытянулся на диване и качнул в рот двойного мартини.

– Да, похоже на то, – пробормотал через некоторое время Гэллегер. – Кстати! Сдается, Вэннинг – единственный человек, который сумел протянуть руку в середину следующей недели и… прикончить себя. А не напиться ли мне по этому поводу?

Сказано – сделано.

– Впустите меня! – верещало за окном кроликообразное существо. – Впустите! Этот мир – мой!

Гэллегер машинально сполз с дивана и, перебарывая на диво мощное гравитационное притяжение колоссального похмелья, тупо заозирался. Кругом обретала детальность, мрачную в сером утреннем свете, его лаборатория. Два генератора, украшенные мишурой, как будто взирали на него с упреком, не радуясь праздничному наряду.

Откуда взялась мишура? Видать, это результат вчерашнего просмотра мультфильма о Томе и Джерри, хмуро подумал Гэллегер. Должно быть, он решил, что на дворе уже канун Рождества.

От этих мыслей Гэллегера оторвал писклявый голос – тот самый, что разбудил его. Изобретатель осторожно повернулся, для надежности сжав голову ладонями. Через плексиглас ближайшего окна на него в упор смотрела мордочка – маленькая, мохнатая.

Фантастическая. Не из тех, что являются человеку в крутом запое. Уши непомерно велики, круглы и покрыты мехом. Розовая пуговка носа дрожит и дергается.

– Впусти меня! – снова заверещало существо. – Я буду покорять этот мир!

– Ну и что дальше? – пробормотал Гэллегер, отворяя дверь.

На заднем дворе было пусто, если не учитывать присутствия трех удивительных животных. Пушистенькие, беленькие, толстенькие, как подушка, они стояли рядком и таращились на хозяина дома.

Три вздрагивающих носика. Три пары золотистых глазенок. Шесть коротких лапок дружно переступили порог. Незваные гости так резво ринулись в дом, что едва не опрокинули Гэллегера.

Ну и дела! Гэллегер кинулся к алкогольному органу, торопливо смешал коктейль и присосался к крану. Полегчало, но не особо. Гости снова стояли – или сидели, поди их пойми, – рядком и рассматривали его не моргая.

Гэллегер уселся на диван и сурово спросил:

– Вы кто?

– Либблы, – ответил тот, что вошел первым.

– Ага. – Гэллегер обдумал услышанное. – А кто такие либблы?

– Это мы, – ответил либбла.

Разговор зашел в тупик, но ненадолго. Вдруг зашевелилась в углу бесформенная груда одеял, и из нее вынырнула орехового цвета, обильно покрытая морщинами физиономия.

Человек был тощ, ясноглаз и очень стар.

– Ну и болван же ты, – упрекнул он Гэллегера. – Зачем их впустил?