Владимир Мирократов - Мистика и не только

Снова шок, снова приходит в себя и снова ищет… На этот раз – я…

Исповедь окончилась. Я вновь обнял ее. Мы молчали, я думал.

От этого ее упорства мне стало не по себе, даже пахнуло чем-то зловещим. Но, с другой стороны, любой человек ищет свое счастье, это естественно. А, что характер у нее сильный и настойчивый, несмотря на внешнюю мягкость, это я уже понял.

Три смерти в подряд. Все ее мужчины гибнут. А я недавно… чуть не стал четвертым. Совпадение? Как-то мало вериться.

Она их убивает? Но зачем? Что она с этого имеет? Может она психопатка? Нет, не похоже, совершенно не похоже! Интуиция моя говорит – не она, а ей я привык доверять, эта дама меня редко поводила. Да и не стала бы она мне ничего рассказывать, да тем более гнать от себя, если бы это было ее рук дело. Но кто? Ванька? Петр – если балансируешь на краю, слегка подтолкни и все… это и ребенок сможет. Виктор – подсыпать снотворных куда-нибудь в чаек, в принципе тоже… Намазать стремянку маслом… Он может, не хотеть, чтобы его мать с кем-нибудь была после отца? Ревновать ее? Может! Но так хитро, продуманно действовать в таком возрасте? Вряд ли. А вот, если им, кто-то управляет – вполне. Что это за приступы, что это за странный амулет? Правда, здесь уже пахнет какой-то мистикой. А я в нее, как-то не очень… Но хотя, чем черт не шутить, в жизни всякое бывает. Муж, ревнивец, через талисман, управляет сыном. Надо все-таки убрать его подальше и посмотреть, что получиться. Тут главное, убедить Любу. Заручиться ее поддержкой.

Пользуясь, случаем, прервав молчание, я стал, как мог, убеждать ее, все же, попробовать еще раз, избавить сына от этого "оберега", пытаясь внушить, что как только это удастся – все напасти нас оставят. Надо только решиться… Предложил, на всякий случай, не выбрасывать его, а лишь отвести на мою квартиру, находившуюся километрах в трех, не меньше, от ее, тем более, пока она была свободна.

Полчаса и ура!.. согласие было получено. Чтобы не тянуть время и, чтоб она не успела передумать, условились сделать это, сегодня же ночью, когда он заснет.

Больше не пили. Рассчитавшись, пошли домой.

***

Любу уложил в постель, она быстро заснула. Будить ее не стал. Сам, вскоре, совсем протрезвел. Принял холодный душ, надушился, набил рот жвачками и к шести вечера пошел забрал Ванюшку из садика.

К нашему приходу она уже проснулась и копошилась на кухне. Вид у нее был помятый и вялый.

– Тебе плохо?

– Голова ужасно болит. Наверное, перебрала… Я уж нурофен выпила. Вроде становится полегче.

– Тебе надо поспать. Иди, ложись. С Ванюшкой я сам разберусь, не волнуйся.

Покормил его ужином, потом играли в машинки-трансформеры, рассуждали про инопланетян, смотрели мультики… все время мой взгляд невольно останавливался на медной цепочке, обвивавшей его шею.

Настал десятый час вечера. Ванюшка стал вялым.

– Ну, все, давай, чистить зубы и в постель.

Уже через полчаса, безмятежно посапывая, он спал в своей кроватке.

Я не торопился. Пусть заснет покрепче. Пошел в комнату к Любе. Она тоже спала. Я единственный бодрствовал в этом тихом царстве Морфея. Стало одиноко и тоскливо. Из темноты выползли подленькие сомнения: получиться или нет? А если нет? Если я ошибаюсь и этот камешек не причем? Что делать тогда? Я не знал…

Около полуночи, на цыпочках, стараясь, даже, громко не дышать, пробрался в детскую комнату. Через шторы, с улицы, пробивался слабый свет, но моим глазам, уже привыкшим за время ожидания к полумраку, его было вполне достаточно. Малыш лежал на боку, лицом ко мне. Нагнувшись над ним так, чтобы струйки воздуха из моих ноздрей не попали на его щеку, аккуратно нащупал со стороны затылка, заранее примеченную мной застежку. Начал ковыряться с ней… Он слегка шевельнулся. Я замер… Выдержав паузу, продолжил… Наконец она подалась. Стал очень медленно вытягивать цепь из-под шеи. Еще немного и зловещий амулет оказался у меня в руках.

Не теряя ни секунды, выскочил на улицу, сел в машину, промчался по полупустынным улицам ночного города и уже через двадцать минут был на своей квартире. Задерживаться в ней не стал. Бросив злосчастную вещицу на тумбочку в прихожей, тут же отправился в обратный путь.

Неожиданно зазвонил мобильный, я вздрогнул и с тягостным предчувствием поднес его у уху.

– Толь! – раздался взволнованный Любин голос – с Ванюшкой, что-то не то. Он бьется в бешеной истерике. Амулет с тобой?!

До меня доносились иступленные детские крики.

– Нет. Я его уже отвез к себе домой.

– Толь, прошу, привези его обратно… – в ее голосе слышалась мольба.

Значит, все-таки, дело в этом проклятом камне. Ну, ни чего, я не бедная, одинокая мать, меня так просто не возьмешь… Я решил быть непреклонным, хотя мне это и трудно давалось, когда я слышал молящий голос своей любимой.

– Подожди. Я уже далеко. Через несколько минут приеду, и мы со всем разберемся.

Я отключился, чтобы не слышать их истошных криков.

Когда зашел в комнату, ребенок, что-то нечленораздельно крича, метался по кровати. Люба стояла рядом на коленях и растерянно причитала: "Ванечка, Ванечка милый, что с тобой?.."

За те минуты, что я ехал назад, отключив телефон, у меня в голове появилась и явственно прорисовалась одна интересная мысль: приступы… его приступы… в них есть один интересный момент, на который я раньше, как-то не обращал внимания… точнее я это видел, но не придавал этому особого значения. Ребенок застывает, ни на что не реагирует, зрачки широкие, он как бы без сознания, но… если кто-то без сознания, то взгляд не фиксирует, он направлен у него в никуда, а Ванька, четко смотрел мне в глаза, да еще с выражением, в виде злобы! Мальчиком управляют, точнее его телом. Кто-то паразитирует на нем. Некий, не видимый водитель, использует его как послушную машинку… И кто это, я кажется, знаю!

Во мне проснулась злость…

– Люба, выйди отсюда и не заходи, пока я тебя не позову – сказал я не терпящим возражения голосом, подняв ее на ноги.

– Ты привез?.. – сбивчиво пробормотала она, глядя на меня.

– Люба – я пристально посмотрел ей в глаза металлическим взглядом – Выйди из комнаты. Я совсем разберусь. Я знаю, что делаю – с этими слова, вывел ее в коридор.

– И не заходи, пока не позову! – еще раз громко повторил уже через плотно прикрытую дверь.

Взял стоявший рядом стул, поставил перед кроватью, сел.

– Андрей! Хватит валять дурака! Я тебе не Люба и со мной эти фокусы, с несчастным ребенком, не пройдут. Давай, поговорим, по-мужски.

Ваня перестал извиваться, замер, потом резко сел на край постели, уставив на меня, уже такой знакомый взгляд.

– Вот это другое дело – проговорил я как можно четче – Что тебе надо?

Рот ребенка зашевелился, оставив неподвижным все остальное лицо. Смотрелось это противоестественно, но еще неестественней зазвучал его голос – сиплый и абсолютно монотонный.