Владимир Мирократов - Мистика и не только

– Отдай амулет.

– Зачем? Чтобы ты продолжил мучить Любу с Ванькой, убивать людей? Я уже понял, без него ты выдыхаешься и скоро умрешь окончательно. Твое тело умерло уже несколько лет назад, но ты жив. Жив, за счет этого проклятого камня. Ты живешь в нем. Ведь так?

– Так.

– Но жил бы ты в нем и жил… черт с тобой! Но, ты же не даешь жить другим!

– Люба моя женщина. Я ее люблю и никому не отдам. Я первый никого не трогаю, лишь тех, кто хочет ее присвоить.

– Не ври! Ты никого не любишь, кроме себя. И на всех других тебе наплевать. Тебя, лишь, бесит, если, кто-то покушается на твою собственность. Но с чего ты возомнил, что Люба – твоя собственность. По какому праву? Ты испортил ей жизнь, ты изводил ее своей ревностью, ты даже пытался убить ее, из-за измены, которая была лишь в твоей больной голове. Я думаю, тебе пора сдохнуть, окончательно и навсегда!

– Я смотрю, ты расхорохорился, любитель аппетитненьких вдовушек. Но учти: умру я, вместе со мной умрет и ребенок. Люба тебе этого не простит.

– Он же твой сын?

– Я сказал – он умрет вместе со мной.

– Ну и мразь же ты! Хорошо, я могу дать тебе возможность, запрятаться назад в свой амулет, но при условии, что ты раз и навсегда оставишь всех нас в покое. Другие варианты исключены. Я же прекрасно понимаю, что если оставить тебя с Ванькой, никому из нас, жизни, все равно, не будет. Так, что мне терять не чего. Решай. И побыстрее, а то ты меня начинаешь сильно раздражать. Могу психануть, и шанса у тебя больше не будет.

Ванюшка не двигался и молчал. Время тянулось бесконечно долго.

– Толенька… – послышался сзади Любин голос.

– Закрой дверь! – жестко пресек я.

Пауза продолжалась еще минуты две, но показалось, что прошло не меньше часа.

– Ладно. Подавись. Я согласен – прозвучал долгожданный ответ.

– Сейчас я привезу амулет, ты переберешься в него и после этого, я выкину его из дома.

– Валяй.

– Люб, заходи.

Она тут же вошла и села рядом с Ванюшкой. Он продолжал пребывать в оцепенении.

– Люб, сейчас я быстро съезжу за талисманом, а ты посиди тут.

С уверенным, неспешным видом я вышел из комнаты… и тут же очертя голову рванул…

Я несся как сумасшедший, не думая о камерах видеофиксации, проезжая на красный свет… Уже через полчаса, взлетел на пятый этаж, немного отдышался перед дверью квартиры, чтобы не иметь взъерошенный, запыхавшийся вид.

Ванька сидел такой же неподвижный с застывшим взглядом. Подойдя к нему, защелкнул цепочку на тоненькой шее. Он вздрогнул, оживился, зрачки его сузились…

– Мам, дядя Толя, вы, что здесь делаете? – в его лице появилось удивление.

– Ну, все, пора – сказал я невидимому четвертому, расстегнул застежку и вновь пошел на выход.

– Ты куда? – крикнула Люба.

– Скоро буду… и все объясню – ответил я уже из прихожей.

Начинало светать. Рождался очередной пасмурный осенней день. Пройдя через неухоженный парк, я вышел к берегу Химкинского водохранилища.

На мгновение разжал кулак. В ладони лежал окутанный желтоватой цепью неправильный формы камень, источавший бледно-голубое свечение.

– Прощай! Надеюсь, ты вечно будешь лежать на дне и никому, больше, не причинишь вреда!

Кулак сжался. Я размахнулся и, что есть сил, выкинул руку вперед и вверх… Как комета, блеснув хвостом, описав в воздухе дугу, амулет с тихим всплеском шлепнулся в воду. Несколько колец разбежались по водной глади и исчезли. От груди отлегла тяжесть и стало очень легко.

***

Приступы у Ванюшки прекратились, неприятные волнения улеглись, и жизнь пошла своим размеренным чередом.

Вот, в принципе, и вся история.

Иногда вспоминаю ее, и думаю, чего же только, не бывает! Жизнь, она, гораздо загадочнее, чем, кажется на первый взгляд.

PS.

В этом году начали масштабную реконструкцию Северного речного вокзала: и самого здания, давно и медленно разваливавшегося, и парка, и набережной с причалами. Для проведения работ Химкинское водохранилище частично спустили. Отступившая вода обнажила дно у берегов, особенно сильно с юго-западной стороны, там она ушла метров на двадцать-двадцать пять, выставив на всеобщее обозрение свое песчаное ложе, усеянное всевозможным мусором, копившимся много лет. Бойкий, светловолосый парнишка Юра и его закадычный друг и одноклассник Пашка, после занятий в школе, прежде чем идти домой, любили побродить по местам, еще недавно скрытым от глаз под темной водной гладью, представляя себя археологами. За несколько "экспедиций" они нашли, помимо явно неинтересного хлама, две старые советские монеты, и такие же старые наручные часы.

На этот раз, за битый час поисков, ничего достойного внимания не попадалось. Но вдруг… Юрка заметил видневшийся из песка кусок желтой цепочки.

– Паш, смотри, что-то интересненькое!

Потянул – в руке оказалась толстая медная цепь с висящим на конце камнем в такой же медной оправе.

– Ого! Это что такое? – Пашка с удивлением рассматривал находку.

– Какой-то кулон. А может, знаешь – это… Ну, как его? – Юрка мучительно вспоминал слово – Мне недавно рассказывали об этом. На М. Му, му, аму… Амулет – радостно вспомнил он.

– А говорил на М.

– Ну не на М. Какая разница?

– А что это такое – а-му-лет – Пашка по слогам выговорил незнакомое слово.

– Ну, это такая штука, обладающая магической силой.

– Здорово!

В этот момент мальчишкам показалось, что от него стало исходить какое-то слабое свечение.

– Ух, ты! – произнесли они одновременно.

В первый раз я увидел ее, когда мне было шесть лет.

Мы с мамой навещали папу, лежавшего в больнице. Как сейчас помню его худую ссутулившуюся фигуры, осунувшееся с желтоватым оттенком лицо и грустные глаза. Он старался казаться веселым, но у него это плохо получалось.

– Пап, а когда ты вернешься домой?

– Скоро сынок. Вот только сделают мне одну маленькую операцию… Я поправлюсь, и сразу же домой.

Назад шли по многолюдной улице, взявшись за руки. Я ел вкусное мороженое. Ярко светило летнее солнце. Вкруг весело бурлила жизнь… Вдруг мой любопытный взгляд остановился на маленькой девочке с золотистыми волосами стоявшей в проеме дворовой арки. На ней было коротенькое синее платьице. В руке она держала два шарика на длинных веревочках: один – красный, другой – черный. И лицо… Очень запомнилось ее лицо. Оно улыбалось, но при этом было очень печальным. По щеке, в какой-то момент сильно блеснув, стекала слеза… Но больше всего поразило то, что она смотрела именно на меня. Глаза в глаза.

Я остановился. Моя ладонь выскользнула из маминой.

– Что случилось?

– Посмотри, какая странная девочка! – я не глядя указал рукой.

– Какая девочка? Где?

За несколько мгновений, на которые я отвернулся, она исчезла.