Евгения Васильева - Двенадцать

– Миш, а как ты меня нашел?

– Сегодня мы зачищали дома на Савушкина. Решил пройтись и посмотреть на залив, а тут ты. Кстати, смотри, что нашел, – Миша с нескрываемым восторгом достал из поясной сумки маленькую карманную игровую приставку.

Ах, да. Зачистки. Главным препятствием для возвращения в город стало то, что RETE-вирус оседал плотным слоем на всех поверхностях, смыть который возможно только крепким мыльным раствором. Для вакцинированных и иммунных опасности никакой, а вот дети попали в группу риска. До восьми лет вакцинировать нельзя, а иммунный ген не всегда передается по наследству.

Поэтому, как только люди начали выходить из домов, было объявлено о необходимости найти в себе силы помогать ближним и, буквально, вымыть город, чтобы в него могли вернуться семьи. Не стоит уточнять, что оставшиеся в городе ограничились своими домами и местами, где когда-либо бывают. Ходить по чужим домам ни у кого не возникло желания. Почти ни у кого. Сформировались группы энтузиастов, потерявших работу и совершенно не знающих чем себя занять, которые взялись за это «правое дело». Только больше они походят на мародеров, что вместе с вирусом выносят из домов то, что плохо лежит. Ну а еще есть такие, как Миша, искренне желающие помочь. Хотя мне иногда кажется, он один такой. Долго принимать участие в этом я не смогла.

– Но это же мародерство! Как ты можешь?

– Я ее купил, Таш! – обиженно ответил Миша. – Сиди, разглядывай.

И секунды, в которую я увлеклась изучением того, что оказалось не краденным у несчастных, возможно даже погибших в больнице, людей, Мише хватило на то, чтобы облить ногу перекисью. Стопу жгло и казалось, что нога порезана до кости. Пока я пищала, Миша бережно зашил достаточно глубокую рану, поставил антибиотик. А я, обычно дрожащая от одной мысли о врачебных манипуляциях, почти ничего не почувствовала. Вот так как ребенок отвлеклась на игрушку. Хитро. Затем парень закрыл рану пластырем, и даже надел и зашнуровал мне ботинок.

– Перестань кривить лицо, там царапина. Ходить будешь.

– Спасибо, доктор Лектер. Но ты же зашивал! – начала паясничать я.

– Да это на всякий случай, просто отрабатывал навык. Смотрю, ты просто преисполнена благодарности. А ведь я мог даже не зайти в парк.

– А мне кажется, что я распорола ногу, как раз потому, что играла в увлекательную игру «Найди ботинки».

– Безусловно. И теперь, как виновник произошедшего я обязан отвести тебя домой. Живете все там же?

– Да.

Я ответила быстро, стараясь показать, что не заметила подтекст, который скрывался за этим коротким вопросом. Мала вероятность того, что мы вместе с родителями переехали. Однако съехать могла я, и он прекрасно знает, куда.

Марк появился в моей жизни сразу после переезда от Миши. И если я отдалилась от Миши из-за чувства, что сейчас невозможно быть уверенным в завтрашнем дне (всем, кроме Миши, который всегда и во всем уверен), и страшно иметь человека, о котором ты начинаешь волноваться больше, чем о себе, то с Марком чувства были совсем иные. Столкнувшись с ним в продуктовом магазине, куда я сбежала от царившего в тогда еще общем с Мишей доме густого молчания, я даже на минуту потеряла дар речи от человека, каждое движение которого источало сексуальность, а влажные губы и жилистые руки обещали наслаждение. Тогда мы до самой ночи болтали с Марком, гуляя по центру города.

Через пару недель, окончательно разойдясь с Мишей, я уже начала оставаться у Марка ночевать, но никогда он не заговаривал о каких-либо планах. Не старался познакомиться с моей семьей и вообще, встречались мы с ним, периодически. Никакой конкретики. И я получила, что хотела. В моей жизни закончились постоянные попытки нормализовать и устаканить меня. Я перестала ощущать взгляд взрослых глаз, которые будто смотрят на тебя с тихим укором, но не вмешиваются, понимая, что это тоже нужно пройти. Это была долгожданная свобода. Я не понимала, к чему все это идет, даже «график» наших встреч не знала. В результате, правда, я еще больше перестала управлять своей жизнью, но тогда беззаботно воспринимала это все, как «нежданные приключения».

И где-то месяц спустя начала встреч с Марком я в очередной раз брела после зачистки на Петроградке. К семи часам Марк должен был приехать к красивейшему зданию в городе, театру Андрея Миронова. Марк не утруждал себя участием в общественных мероприятиях, и, за неимением иных занятий катался по городу. Хотя, занятия то явно у него были, только я ничего не знала об этом.

Попрощавшись с ребятами из группы зачистки, я стояла, опершись на фонарный столб на площади перед театром, недалеко от входа в метро, и отчетливо слышала голос Миши, доносящийся из глубин тоннеля подземки. Но когда я уже собиралась повернуться к нему, ко мне со спины подошел Марк, обнял за талию и тихо шепнул на ухо: «Какая зайка не может уже меня дождаться». И да, зайка не могла дождаться, и как мотылек летит на огонь, спешила сесть в машину.

Уезжая, я все-таки повернула голову и встретилась глазами с Мишей, стоящим на том месте, где до этого стояла я. Но я тут же забыла тот взгляд, одновременно грустный и выражающий облегчение, и стремительно улетала навстречу вечеру.

О той встрече мы никогда не говорили с Мишей. После расставания общение не ладилось, и сегодняшняя встреча едва ли была десятой по счету с тех пор, так что шли мы в неловком молчании. Уже у самого дома Миша повернулся ко мне, будто хотел сказать что-то значительно, но, это отразилось на его лице, передумал, и услышала я только:

– Ты же, как раз, хотела телескоп. Питер сейчас просто лучшее место для наблюдений за звездами.

– Точно, спасибо. Люди теперь нигде не загораживают нам звезды.

– Да они не загораживали, нужно было просто правильно смотреть, – ответил мне парень. – Пока.

Я тоже могла бы сказать больше, но лишь крикнула вслед уже удаляющемуся парню:

– Пока! Спасибо, что подверг меня опасности, из-за чего меня пришлось провожать.

Последнее слово все-таки за мной.

Сегодня я ничего домой не принесла, но ежедневно стараюсь добывать пищу. Родители потеряли работу, и пока жизнь в полупустующем городе восстанавливается, приходится ходить в леса. Нам с папой нужно кормить маму с сестрой. Охотником меня назвать нельзя, зато я научилась неплохо рыбачить, но сегодня мне, по случаю трехлетней годовщины, мне было разрешено потратить весь день на Финском заливе. Для себя я решила, что там будет место памяти Лизы. Но ужин, как обычно, мы проводим все вместе. Сидим на заполненной деревянной мебелью кухне, пропитавшейся запахом поджарки. Иногда за столом возникает молчание, прерываемое только стуком приборов. Все думают о том, сколько времени еще осталось и куда идти, и что делать. После ужина я чмокаю на ночь радостную сестричку в лоб, сегодня она училась кататься на велосипеде. Хорошо. Она подумает о трудностях новой жизни и о том, что ждет впереди, потом. Сейчас ей нужно расти и радоваться.