Олег Страхов - Миллион световых лет

Совсем иначе дела обстояли в нищих странах третьего мира. На протяжении веков их образ жизни не менялся и мало отличался от такового сотни лет назад. Высокая рождаемость – в среднем по 10—12 детей на семью, половина из которых не доживала до зрелости, включала механизм естественного отбора на полную катушку. К концу 22-го века нищие и совершенно не знакомые с высокими технологиями жители этих стран были на порядок сильнее и выносливее даже самых лучших представителей развитых стран. Это очень ярко показывали Олимпийские игры, на которых в силовых видах спорта много десятилетий подряд доминировали спортсмены из Африки.

Всё это натолкнуло человечество на мысль о неизбежности генных модификаций нашего вида. Объявленное в 2107-м председателем ООН снятие запрета с генных модификаций над человеческими эмбрионами на первом этапе должно было побороть наиболее частые патологии и привить иммунитет к некоторым фатальным болезням. К 2140 году новорожденных с серьезными патологиями в развитых странах стало рождаться вдвое меньше, к 2170-му – большинство из болезней было искоренено, а в качестве бонуса все рождающиеся получали иммунитет от большинства известных вирусных инфекций.

Однако, будет ошибкой считать, что бурное развитие генетики проходило без осложнений. Снятие запрета с генных модификаций едва не спровоцировало очередную большую войну на религиозной почве. Еще в 2107 году, после речи председателя ООН в особо религиозных странах вспыхнули волнения. Верующих беспокоило, что вмешательство в «божий замысел» – устройство человека – спровоцирует конец света. Иронично, что в попытках остановить конец света фанатики сами едва его не спровоцировали. Нескольких таких адептов в Пакистане остановили за секунды до того, как те запустили бы сотню ядерных боеголовок по всему миру. Первая волна протестов быстро угасла, но когда начали рождаться первые модифицированные дети, волнения мощной волной пронеслись по всей Европе, Ближнему Востоку, некоторым штатам США и особо консервативным регионам России. В итоге, как это обычно и бывает, мир разделился на два лагеря: консерваторы, отказавшиеся от генных экспериментов под давлением религиозных активистов, и страны, выбравшие прогресс. Естественно, среди стран второй группы было много таких, в которых фанатики пытались этот процесс остановить.

У таких сложных и нетипичных проблем не бывает простого линейного решения, поэтому каждое государство решало проблему по-своему. Католическая церковь в лице Папы Римского созвала всех высокопоставленных епископов, и те дружно постановили, что генетические модификации – это больше не грех, а благо, так как ведет к улучшению качества жизни. Долго сопротивлялась Франция, в которой мигранты за 21-й век превзошли численностью коренное население. Сложная проблема потребовала сложного решения – науку зарегистрировали как официальную религию, и все ее представители стали пользоваться защитой своих религиозных прав наравне с другими конфессиями. У протестующих потребовали уважать новую религию и постепенно все успокоилось.

Многие страны не смогли отделаться малой кровью и во имя научного прогресса запретили вообще все религии. Это было не лучшее решение, так как люди по своей природе слишком уж любят нарушать запреты. В части из этих стран религии после запрета ушли в подполье и объявили авторам запрета священную войну, а по сути – террор. Самые же дальновидные страны с самого 2107 года скорректировали школьные программы обучения, в которых большое внимание было уделено истории религиозных войн, эволюционной теории, квантовой механике и астрофизике. Научное сообщество понимало, что с последствиями генной инженерии столкнутся не они, а их дети. И чтобы они были готовы правильно воспринять это, необходимо дать наиболее цельное мировосприятие, начиная с детсадовского возраста. Столпы науки решили, что школьники, обладающие хотя бы базовыми знаниями в выбранных сферах мироздания, едва ли смогут серьезно относиться к идее, что где-то на небе есть невидимый дед, который нами управляет. И они не ошиблись – с ростом уровня образованности населения число религиозно настроенных граждан стремительно уменьшалось, постепенно сойдя на нет. После всех этих событий и без того огромный культурный разрыв между развитыми странами и консервативными странами третьего мира стал превращаться в пропасть. Первые устремились в будущее на крыльях научного прогресса, вторые встали на путь деградации, идя к неминуемому и бесславному концу своей культуры.

К этому времени вот уже 40 лет на Марсе существовала постоянная колония с населением около 300 000 человек. Среди них насчитывалось 25 000 «марсиан» – людей, родившихся уже на Марсе, самым старшим из которых исполнилось 30. Для колонизации планеты с Земли отправлялись только максимально здоровые и жизнеспособные мужчины и женщины, но несмотря на это к 2170 году стало очевидным, что средняя продолжительность жизни в марсианских городах намного ниже, чем на Земле. Особенно это бросалось в глаза по мере взросления там рожденных. К 20 годам их зрение портилось как у 80-летних землян. К 25-ти многие из них имели те или иные раковые опухоли, считавшиеся давно побежденными патологиями. До 30 лет доживали лишь семеро из десяти, и лишь половина от всех рожденных на Марсе имела счастье отпраздновать собственное сорокалетие. 99% смертей на планете носили ненасильственный характер, что заставило обратить самое пристальное внимание на проблему.

Ученых немало удивлял тот факт, что наиболее частой причиной смерти «марсиан» стало образование раковых опухолей. На Земле уже десятки лет как применение нанитов – микроскопических роботов-киллеров раковых клеток, позволило забыть об этой страшной болезни и избавляться от нее на самых ранних стадиях. У марсиан же, стоило нанитам уничтожить один очаг опухоли, более агрессивная опухоль тут же начинала образовываться в новом месте. В итоге либо наниты не успевали за этой гонкой и человек умирал от рака, либо сами микроскопические роботы в процессе борьбы с болезнью наносили человеку фатальный урон. Исследователи пришли к неутешительным выводам: даже генетически усовершенствованный homo sapiens хорошо приспособлен к жизни только на Земле, но на наиболее близком к ней по условиям Марсе организм человека стремительно разрушается. На Марсе нет своего магнитного поля, защищавшего людей от солнечной радиации. Нет и озонового слоя, защищающего от ультрафиолетовых лучей, разрушающих ДНК. Атмосфера Марса несмотря на все старания терраформистов всё ещё оставалась намного более разреженной, чем на Земле, обнажая планету всему спектру космической радиации.