Дина Лампитт - Ускользающие тени

— Но что будет с Сарой? — настойчиво допытывался Генри Фокс.

— Что вы имеете в виду, милорд?

— Вы примете ее обратно как свою жену, во всем смысле этого слова?

— Нет, этого я не могу сделать, — заявил Банбери и Генри отметил про себя, что упоминание о супружеском долге вызвало на лице сэра Чарльза мрачно выражение.

— Тогда к чему весь этот фарс? Либо вы прощаете ее, либо нет.

— Тогда я предпочитаю не прощать. Лорд Холленд, я понимаю, что как супруг я оставляю желать много лучшего, что утехи брачного ложа у меня не вызывают интереса, но тем не менее, я обеспечил Саре удобный дом и хорошую жизнь. А она вознаградила меня за это целым потоком грязных интрижек! Нет, в моем сердце нет места прощению.

— Но каким же образом вы собираетесь обходиться.

— Этого я не могу сказать, — ответил Банбери, медленно покачав головой, и Генри Фоксу показалось, что примирение достигнуто на столь шаткой основе, что не принесет счастья ни одной из сторон. Но он выполнил свой долг и обеспечил будущее ребенка Сары и больше уж ничего не мог поделать. С тяжелым сердцем лорд Холленд вернулся в Лондон.

Через несколько дней за ним последовали сэр Чарльз и Сара, впервые появившись на людях вдвоем с прошлого Нового года. Они вернулись в Лондон к новому сезону, но только Банбери начал выезжать, а Сара предпочитала оставаться в доме в Приви-Гарден, подальше от любопытных глаз и сплетен. Наконец, чувствуя, что она положительно умирает от скуки, она уехала провести последние несколько недель перед родами в Холленд-Хаус.

Зима выдалась необычайно холодной, жгучий мороз сковал парк и окрестные поля. Но, несмотря на холод, Сара взяла себе за правило совершать ежедневную прогулку из последних сил, чтобы поправить свое здоровье. Она прогуливалась либо по аллее вязов, либо по Зеленой алее, а иногда уходила в чащу, где могла посидеть на каменной скамье, делая записи в дневнике.

В этот день, 18 декабря 1768 года, измученная недомоганием, она видела в окно первые редкие хлопья снега, которые предвещали буран, и чувствовала нежелание оставаться дома. Ибо что еще она могла делать, если не сидеть у огня, поддерживать скучную беседу и трудиться над своим вышиванием? Закутавшись потеплее, Сара решила прогуляться.

Выйдя на свежий морозный воздух, она живо вспомнила давние дни, когда вместе с Сьюзен и двумя мальчиками играла в чаще. В тот день она погналась за своим призраком — тем самым, которого не видела с тех пор, как беспечно принимала ухаживания Лозана в Шато-де-Сидре. Как странно, думала она, что герцог тоже видел призрак! Но, в конце концов, он практиковался в черной магии, как и это чудовище Уилкс. Сару не покидала уверенность, что, если бы этому человеку сопутствовал успех, он совершил бы переворот в Англии, побудил бы чернь к свержению монарха. Бедный Георг, каким печальным мог быть его конец!

Сара присела всего на минуту, ежась от резкого ветра и вспоминая прикосновение к ее телу тела короля, когда они еще были такими юными и неистовыми, и тут же обнаружила, что по ее щекам льются слезы. Ужасное предчувствие охватило ее с головы до ног, когда перед глазами Сары возник мучающийся королъ, привязанный к прочному смирительному стулу.

— Нет, нет! — закричала она вслух. — Не надо!

— Сара! — ответил ей отдаленный голос, — казалось, он исходит прямо из пустынной и заледенелой земли.

— Кто это? — крикнула она, внезапно встревожившись.

Ей никто не ответил, только снег повалил так быстро и густо, как будто его ведрами сбрасывали с небес. Решив побыстрее закончить прогулку, Сара поднялась на ноги и заспешила к Холленд-Хаусу… и как раз в это время увидела ее. Хотя в первый момент видение показалось просто воспоминанием, Сара ясно видела призрак женщины, стоящей неподвижно средви густых снежных хлопьев. Рядом с ней возвышалась неопределенная фигура, в которой чувствовалось нечто зловещее.

— Нет! — вновь крикнула Сара, внезапно поняв, что слишком замерзла, слишком устала и измучена толкающимся в животе ребенком.

— Сара, Сара! — вновь позвал голос.

Но ей уже ничто не могло помочь. Белая земля серые небеса закружились, слились, и Сара стала проваливаться все глубже и глубже в вихрь боли, которым затягивал ее в свое ледяное сердце, пока угасал бесцветный день и землю окутывал мрак.

К счастью, один из садовников обнаружил ее лежащей в снегу и ради спасения жизни ее самой и ребенка немедленно позвал на помощь. Бесчувственную Сару перенесли в Холленд-Хаус, и там Кэролайн, едва бросив взгляд на свою сестру, приказала немедленно закладывать карету, чтобы везти ее в дом в Приви-Гарден. При обычных обстоятельствах она никогда бы не решилась подвергать Сару такому испытанию, но теперь, когда весь свет жаждал узнать, родится ли ребенок под крышей дома Банбери, у Кэролайн просто не оставалось выбора. Сидя рядом с обложенной подушками Сарой, испытывая мучительную боль при виде ее страданий, Кэролайн только молилась о том, чтобы их путешествие через снегопад не оказалось напрасным.

Ее надежды оправдались. Сару, стонущую в схватках, поспешно перенесли в постель, и известный акушер, Уильям Хантер, который втайне получил кругленькую сумму от лорда Уильяма Гордона, прибыл, чтобы принять младенца. Бдения старой невежественной повитухи, которая приходила к роженицам, прихватывая с собой табурет как символ своего ремесла, подошли к концу. В те дни роды у знатных леди принимал обычно либо сам Уильям Хантер, либо кто-нибудь из его учеников, известных под прозвищем «мужчин-повитух».

С помощью Хантера Сара родила на рассвете, 19 декабря, как раз тогда, когда сэр Чарльз возвращался с ночных развлечений в клубе. Слыша пронзительные крики новорожденного, доносящиеся из верхней комнаты, он элегантно пожал плечом и повернулся к леди Холленд.

— Значит, он родился здесь?

— Да, — Кэролайн взяла его за руку. — С вашей стороны это был великодушный поступок, сэр Чарльз. Я буду благодарна вам до конца жизни.

Чарльз печально взглянул на нее, и она впервые заметила, какими впалыми стали щеки Банбери.

— По-своему я еще люблю ее, вот в чем все дело.

— О, как жаль, что этот брак имел такое завершение!

— Это сущая мука, — прошептал Чарльз, и Кэролайн заплакала, не стесняясь, из-за того, что ее сестра вызвала такую боль у мужчины, который, несмотря на все сплетни о нем, повел себя как подобает благородному джентльмену.

— Вы подниметесь проведать ее? — спросила она сквозь слезы.

— Нет. Я должен приготовиться, ибо для меня ее присутствие будет настоящим испытанием.

Вспомнив, что он еще даже не знает, кто родился у Сары, Кэролайн добавила:

— У Сары дочь, хорошенькая малютка. Прошу вас сэр Чарльз, навестите ее, хотя бы в знак любезности! Роды у нее были не из легких.