Эрвина Ловелл - Меланиновый синдром

Повезло, что как раз рядом с Евой, Настей, Никитой и остальными из «компании» оказались свободные места. Лиза шепотом поприветствовала всех, расположившись на скамью между Димой и Андреем. Видно, до нее здесь, посредине, уже кто-то сидел и успел уйти с пары.

– Ты где так долго была? – спросила Ева.

Ангелина поймала себя на необходимости оправдаться.

– Да там… это… забежала кое-куда перед лекцией. Нужно было… кое-что… – пищевод и глотку все еще слегка жгло, горло продирало.

Геля скинула куртку прямо сюда же, на скамью. Не торопясь, вытащила из рюкзака тетрадь, мобильник, ручку. Материал прошлой лекции она помнила очень смутно, потому никак не могла уловить, о чем говорит преподаватель. Решив вникнуть позже и отступив пару страниц, Ангелина просто начала конспектировать все, что рассказывает лектор, никак не вдумываясь в полученную информацию и сильно сокращая слова.

– …как я уже говорил, любое знание всегда проходит три стадии: этого не может быть, в этом что-то есть и это общепринятый факт. Моя задача перебросить вас из стадии «этого не может быть» хотя бы в стадию «в этом что-то есть».

«В этом что-то есть».

О чем она думала, когда решила поступать на физфак, Ангелина в толк никак взять не могла. И каким чудесным образом сумела сдать ЕГЭ после нескольких лет отсутствия, не знала. Сейчас она не понимала, смеяться ей или плакать.

– …Результирующая внутренних сил всегда равна нулю, запомните это. В реальном мире барон Мюнхгаузен не смог бы вытащить себя из болота за волосы.

Лектор объяснял материал, периодически отвечая на вопросы, брошенные из аудитории, и подкрепляя свои слова рисунками и графиками.

– …Про время я отдельных пометок делать не буду, «дэ тэ» по умолчанию всегда больше нуля, так что обычно я к этому не возвращаюсь… Ну ладно, давайте все-таки еще раз в скобочках напишу: производная от времени больше нуля. Всегда! Стрела времени не может повернуть вспять. К сожалению. «Где мои семнадцать лет», да? – рассуждал преподаватель уже больше сам с собой.

«Где МОИ семнадцать лет?»

К Ангелине снова подступил какой-то необъяснимый, немотивированный мандраж. Странное, неясно чем спровоцированное напряжение в руках элементарно не давало писать. Ссутулившись над конспектами и периодически перелистывая их, Геля поначалу упорно разыгрывала заинтересованность, но это очень быстро надоело ей.

Поэтому, отложив ручку, она тупо уставилась в свою же писанину. Потом стала лениво изучать обстановку, точно находится здесь впервые.

– …физика – это не формулы, а понимание, – Лыткин прохаживался от одной стены к другой. За счет не по возрасту прямой осанки он казался довольно высоким. – Все, о чем я вам сейчас рассказываю, – не слишком понятно, да? Постепенно, в течение семестра я расскажу вам, что это и с чем это едят.

«Едят… Только не надо про еду, пожалуйста!» – и ведь действительно, все было более-менее в порядке, пока речь не зашла об этом. А теперь снова затошнило.

Резко возникшее бурление в животе вынудило Ангелину инстинктивно сжаться. Переждав, когда внутренняя война утихнет, она заозиралась в попытках понять, обратил ли кто-нибудь на это внимание, услышал ли.

На задних рядах тихонько перешептывались между собой, сидящие за спиной парни с параллельной группы делали из конспектов самолетики, кораблики и прочие шедевры оригами, дурачась. Кто-то без зазрения совести слушал музыку в наушниках, уткнувшись в телефон, кто-то – сопел, уронив голову на сложенные руки.

– …не будем изобретать велосипед и вспомним скалярное произведение векторов в координатах. Вы же его уже проходили на аналитической геометрии? – лектор продолжил писать, но не на листе, который лежал под документ-камерой, а на доске. Ангелина – уже привычно – прищурилась, силясь рассмотреть написанное и нарисованное. Нужно бы проверить зрение, потому что то, с какой скоростью оно стало падать, явно нельзя назвать чем-то нормальным.

Из уважения к своему личному времени Геля в который раз предприняла попытку сконцентрироваться на учебе, но тремор, будь он неладен! Мышечная слабость, снова возникшая беспричинно, чередовалась с приступами еще более неуместного двигательного беспокойства. В довесок ко всему опять появилось чувство тяжести внизу живота.

Тщетно пытаясь справиться с новой вспышкой дурноты, Ангелина отпивала воду из бутылки маленькими глотками. Также пробовала спастись жевательной резинкой, хотя уже давно на собственном опыте поняла, что это нисколько не помогает от тошноты.

Еще появилась необходимость постоянно протирать влажными салфетками руки, потому что кожа по какой-то причине высыхала и шелушилась.

Звонок ознаменовал начало перерыва. Преподаватель по обыкновению ушел в примыкающий к лекционной аудитории физический кабинет, а студенты мигом оживились.

– Не хотите сесть поближе? – предложила Геля, точно не зная, у кого именно спрашивает. Поймав на себе несколько взглядов, она кивнула на только что освободившиеся места во втором ряду – несколько человек, прихватив куртки, вышли из актового зала. Навряд ли они отлучились просто покурить, иначе, помимо верхней одежды, не забрали бы с собой остальные вещи.

– Да, давайте пересядем, – Ева сгребла тетради и прочий «хлам» со стола.

Стоило только Ангелине по примеру остальных привстать, как она тут же почувствовала, что кровь резко прилила к лицу. Щеки горели, жар волной прокатился по всему телу. От головокружения ее повело куда-то в сторону, но, благо, удалось достаточно быстро прийти в себя, никто не заметил ее состояние. Кажется.

Шум в аудитории, который обычно всегда пропускался мимо ушей, вдруг начал действовать на нервы. Геля раньше даже не замечала, насколько громко все разговаривают. Чтобы отвлечься от этого и заодно унять тошноту, она начала грызть мятные леденцы. Утвердившееся чувство смутной тревоги не давало думать о чем-либо еще. Вдобавок эти тянущие боли в животе, которые только усиливались…

Ангелина глубоко вдохнула и очень медленно, бесшумно выдохнула через рот. Спокойно. Это все от нервов. Ничего страшного не происходит, просто плохое самочувствие. Это абсолютно нормально, нет никаких поводов для паники.

Когда прозвенел звонок, Геля едва не вскочила с места, и это уже не могло остаться незамеченным.

– Ты че шугаешься-то так? – Никита, который тоже невольно вздрогнул, приподнял брови.

Ответом послужило совершенно потерянное выражение лица – Ангелина открыла и закрыла рот, но так и не выдавила ни звука. На какой-то момент неоправданная паника завладела ей настолько сильно, что уже захотелось просто убежать из аудитории.

Только титаническими усилиями получилось вернуть себе хоть какое-то самообладание.