Борис Левандовский - Обладатель великой нелепости

Хватало и других причин пуститься в долгие размышления.

Однако вчерашний день словно заново перечеркнул начавшее приходить понимание . Упущенные возможности заставляют искать виновников. В данном случае ответ был предельно ясен – виновен Герман. Ярость была настолько ослепительной, что он совершил еще несколько серьезных промахов – прежде всего, лично поручив поджег квартиры Германа людям, с которыми вместе работал; при том, не одному или двум, а целой группе. И более того – непрофессионалам . Все это непростительная глупость. Вот именно, глупость – свойственная черта почти всех решений, принятых под властью эмоций. Пожалуй, если бы он дал себе немного времени подумать…

Черт! Неужели он действительно способен вот так мстить человеку, с которым была связана вся его сознательная жизнь? – вот что было хуже всего. И вот что испугало его, когда он бросил трубку.

Алекс закурил сигарету и по привычке, когда решалось что-то важное, стал расхаживать по домашнему кабинету из угла в угол. Почему-то мелькнула мысль: хорошо, что он отправил жену еще утром погостить с неделю у родственников, живущих в Венгрии. Может быть, так ему было спокойнее… – только спокойнее что?

Он остановился у стола и посмотрел на полупустую чашку с давно остывшим кофе. Тревога, ноющая в груди подобно зловещей опухоли, усиливалась.

Это ощущение неясной, но близкой беды особенно возросло во время разговора с человеком, руководившим теми тремя недоумками, которые должны были устроить поджог в квартире Германа. Да, именно в тот момент, словно по радиотелефонной связи к нему проникло какое-то необъяснимое вибрирующее напряжение. И еще что-то , вызывающее острое чувство иррациональности и безотчетного страха, подобного тому, что испытывает человек, вскакивающий в постели в липком поту посреди ночи, но не может вспомнить самого кошмара.

Хуже того, по какой-то скользнувшей интонации в голосе главного Алексу показалось, что тот испытывает нечто подобное, но тщательно пытается это скрыть.

Алекс перевел взгляд с чашки холодного кофе на телефон. Там, в квартире Германа, что-то не ладно, что-то не так… что-то такое, о чем даже не хотелось думать.

«А может, все отменить?»

Он медленно потянулся к трубке и с неприятным удивлением заметил, как сильно дрожит его рука.

Конечно, именно так и нужно поступить, – это внезапно окрепшее решение, которое нарастало в нем весь вечер и, наконец, стремительно, как воздушный пузырь со дна океана, вырвалось на поверхность сознания – принесло мгновенное облегчение. Он прямо сейчас даст отбой, и его люди вернутся. Все закончится.

Секундой позже, едва рука Алекса опустилась на телефонную трубку, его сердце вдруг пронзила игла тошнотворного чувства обреченности.

Что он опоздал…

21 октября, 23:08

Когда Косой закричал, все трое оцепенели.

Спустя две или три секунду первым в себя пришел главный. Чтобы голосом не выдать собственного испуга, он молча дал знак Седому и Боксеру следовать за ним. Эти даже не пытались скрыть, насколько им плохо: у обоих были перекошенные бескровные лица, как у пассажиров терпящего катастрофу самолета.

Они уже пересекли половину гостиной, когда им навстречу, немного пошатываясь, вышел Косой. На его лице блуждала самая юродивая улыбка, которую им только приходилось у него наблюдать: правый глаз чудовищно косил, казалось, еще немного и он полностью вывернется обратной стороной, – радужная оболочка почти скрылась из виду где-то рядом с переносицей. Главный с отвращением подумал, что так можно увидеть собственные мозги.

– Какого черта?.. – он тряхнул Косого за плечи. Поскольку с тем ничего не случилось, он ожидал какого-то облегчения, но этого не произошло. Даже наоборот – у него возникла уверенность, что теперь они приблизились еще больше к чему-то мерзкому и ужасному, терпеливо наблюдавшему за ними в этой квартире.

Вместо вразумительного ответа Косой захихикал, и главный, отпустив его плечи, наотмашь ударил того по лицу. Косой заткнулся и схватился за разбитый нос; между пальцев просочилась тонкая струйка крови. Но это пошло на пользу – его выражение стало более осмысленным.

– Там… в спальне… – пробормотал он, вытирая под носом тыльной стороной ладони. – У стены стоит… какое-то дерьмо. Я включил свет…

– Что именно?

– Не знаю, – Косой снова хихикнул. – Сами посмотрите, я такого еще не видел, – он с виноватым видом осмотрел всех троих. – Я просто не ожидал, вот и все. Это выглядит… как мумия.

Сердце главного подскочило. Здесь не хватало только засохшего покойника… (Да, покойника, который устроил собственный склеп прямо в жилом доме, и еще очень любит наводить порядок по ночам… а сейчас как раз…)

Кто-то из двоих за спиной главного, то ли Седой, то ли Боксер, громко сглотнул.

Словно сквозь густой кисель до главного дошло понимание, что все люди оказались на грани глубокой паники, в том числе и он сам. Но если именно он сейчас поддастся ее влиянию, наступит нечто вроде цепной реакции, после чего его авторитет навсегда упадет в их глазах до нуля; и не только у этих троих – что он потом скажет Алексу? «Извини, босс, Косой обнаружил в одной из комнат какое-то «дерьмо» и мы врезали деру, потому что едва не наложили в штаны». Это? Или, может быть, поделится своими наблюдениями, как выглядела квартира, и какие при этом у него возникли ощущения? Или расскажет о чувстве, будто кто-то за ними наблюдает? О беспричинной жути, охватившей его, когда они только вошли, словно вызванной самой атмосферой этого места? Меньше всего на свете он хотел бы услышать, что бы ему на все это ответили…

– Ладно, – проговорил главный и обвел взглядом всех троих. – Ничего не произошло, ( пока ничего не произошло – может, так?) причин волноваться нет. Сейчас мы просто проверим, что там, а потом быстро покончим с этим делом. Через пять, максимум, семь минут уже будем ехать в машине и рассказывать глупые анекдоты.

Главный с удовлетворением отметил, что лица у всех троих немного расслабились, во всяком случае, с них исчезло затравленное выражение. Он повернулся и направился к одной из двух дверей, вероятно, спален, путь к которым лежал через гостиную, – к той, что осталась приоткрытой после позорного бегства Косого.

За ним последовали остальные, невольно держась на дистанции в три шага. В спальне был включен свет, но это еще не означало, что там не окажется ужасных голодных тварей, которые скопом набросятся на незваных гостей. Здесь была их территория, их Убежище, коварно устроенное в этом большом доме среди человеческого жилья. Примерно так мысленно рассуждали все четверо, словно за считанные минуты по наитию этого места превратились в перепуганных мальчишек, случайно заблудившихся в темных сырых катакомбах, где даже звучание собственного голоса становится чужим и зловещим, как из склепа.