Александр Бреусенко-Кузнецов - Великий Кристалл. Памяти Владислава Крапивина

– Дей, ― звал меня мапа. ― Дей…

Илонка клала на лоб прохладную руку.

– Давай, просыпайся уже, ― сказала она. ― Спящий принц…

Потом она наклонилась ― от нее пахло хлебом и цветами, ― потрепала меня по волосам и сухо, быстро поцеловала в губы. Ушла.

Как полагается по сказочным законам, после этого я почти сразу проснулся. Было очень темно, я открыл глаза, но ничего не увидел.

– Ты очнулся! ― Мапа бросился ко мне, я узнал его запах, его руки.

– Где мы? ― спросил я. ― Что случилось?

– Фокин накрыл тебя своим телом и выстрелил в воздух из лучевого… Возгорание, взрыв, трава вокруг вспыхнула, вас быстро нашли, ты выжил, сынок, выжил, теперь все будет хорошо…

– Что с Сергеем Васильевичем?

– Обгорел, едва живой, ― сказал мапа и заплакал. ― Кожу наращивать слишком больно, я его положила пока в холодный анабиоз… Он не возражал… Что же мы теперь делать будем, сынок?

– Ну, может, свет включим? ― предложил я. ― Чего мы сидим-то в полной темноте?

Мапа всхлипнул, и тогда я вдруг понял. Я ослеп.

У всех было много работы, для меня никто уже ничего сделать не мог. Мапа старался сдерживаться, но все время плакал. Я попросил, чтобы меня отнесли выздоравливать к Дилиону ― он был уже в корабле, его семья зимовала неподалеку от Ядра.

– Отдыхайте, мальчики, ― сказала мама Дилиона, Гузаль ― высокая, черноглазая, очень красивая, как я помнил. Она поправила мое одеяло. ― Мы пойдем мясо разделывать, закатывать на зиму. Пять снарков добыли, маловато, завтра, может, еще одну охоту отправим, недалеко…

Она ушла, дверь закрылась. Шаги удалились по коридору, потом вернулись и дверь щелкнула замком.

– Она нас закрыла снаружи… ― засмеялся Дилион. ― Чтобы мы с тобой, Дей… не убежали…

Он рассмеялся истерически, до всхлипа. Я сел на кровати, поднялся, по стеночке дошел до двери. И вправду было заперто.

– Если снаружи толкнуть, дверь откроется, ― сказал Дилион. ― А изнутри ― нет. Куда ты собрался, Дей? Тебе есть, куда идти? Ты насовсем ослеп?

– Не знаю, ― сказал я. И рассказал ему, что показал мне Бармаглот.

– Ты уверен? ― спросил Дилион. ― При кислородном отравлении, говорят, очень яркие глюки, делириум, темные ямы сознания.

– Тут все наоборот, ― сказал я. ― Он, ну этот… Бармаглот, он разумный. И не хочет, чтобы мы все умерли… почему-то, ― добавил я, подумав, что на его месте может и предпочел бы, чтобы опасные инопланетяне под воздействием природных сил аккуратно сгинули в недрах планеты. ― Но он хотел меня предупредить, поэтому порвал скафандр, понимаешь? Чтобы я отравился и мое сознание изменилось ― чтобы он мог мне показать…

– Что показать? Кому тут чего показать? ― Дверь открылась, вошли двое, еще двое нас. Микаэль и Тристан. ― Мы сбежали со всеобщей увлекательной забавы «разделка пяти центнеров мяса лазерными резаками», чтобы проведать наших страдающих братьев, то есть вас. Вы страдаете?

Тристан говорил бодро, легко, но под веселостью дрожала тревога. Как только закончится заготовка мяса, настанет пора мод’обраха.

– Сядьте-ка, ― сказал я. ― Я расскажу вам про Бармаглота.

– Я и сам знаю, ― сказал Тристан. Или Микаэль? ― «О, бойся Бармаглота, сын! Он так свирлеп и дик, а в глуше рымит исполин ― Злопастный… ммм?»

– Брандашмыг, ― сказал я. И рассказал им про ждущую нас всех завтра, послезавтра или в любой день этой Зимы смерть. ― Остаемся ли мы на Лепусе или летим на Олор ― корабль нужно поднять. Сейчас. Сегодня. Вот и все.

– Тебе не поверят, Дей, ― сказал Дилион. Его голос был усталым, чуть надтреснутым, так я его отличал. ― Если Сергей Васильевич тоже видел этого… Бармаглота, он бы мог тебя поддержать. Подтвердить, что был контакт с ранее неизвестным видом, описать ситуацию. Наверное, можно было бы включить геологический зонд… вместо мод’обраха в этом году.

В тишине я услышал, как прочистил горло Тристан.

– Но Фокин в коме, ― продолжил Дилион. ― Папа говорил ― уже началась мышиная возня за его место в Совете. Игра престольчиков. Никто тебе, Дей, не поверит.

– А вы? ― спросил я. ― Вы верите?

– Верим, ― ответили хором три одинаковых голоса и два детских. Эрик и Эйден?

– Вы откуда взялись?

– Пришли вас проведать. Мама вам хлеба свежего напекла…

– Но взял он меч, и взял он щит, ― пробормотал Тристан задумчиво, ― высоких полон дум… В глущобу путь его лежит, под дерево тумтум. Все на разделке. Если мы заведем Ядро, закроемся и проведем себе свой маленький частный м… ― его голос сорвался, ― мод’обрах, у нас будет четыре попытки.

– Шесть, ― сказали мальчишки.

– Э-э-э, ― протянул Микаэль, но я на ощупь нашел детские плечи, присел рядом, чтобы мои слепые глаза были на уровне их лиц.

– Если у нас не получится, ― сказал я, ― нужно чтобы кто-то остался. И предупредил… всех.

– Нам не поверят, ― упрямо сказали мальчишки. ― Вы сами сказали, что никто не поверит.

– Тогда поверят, потому что за вашими словами будут стоять наши смерти, ― сказал Микаэль и стало очень тихо, будто бы все перестали дышать. ― Смерть придает словам куда больший вес. Только вот что ― посидите тут, а? Не выходите. А то по вашим виноватым рожам кто-нибудь непременно догадается, что что-то не так.

Тристан поднял Дилиона, Микаэль обнял меня за плечи.

– Пойдемте, ― сказал он. Мы закрыли дверь и двинулись к Ядру.

– Нужно сначала активировать блок питания, ― сказал Микаэль через несколько шагов. ― Замкнуть контур на Ядро. Снять защиту с терминала. На двоих нам с Тристаном ― минут пятнадцать. Подождете?

– Нет, ― сказал я. ― Мы дойдем до Ядра. Я понесу Дилиона, а он будет мне говорить, куда идти.

Дилион оказался тяжеленным.

– Ну ты и отожрался за полтора месяца, ― хмыкнул я, поднимая его.

– Это ты телом и духом ослаб, ― отрезал Дилион. ― Шагай давай. Раз-два, вперед… Стой… Руку подними, будет стена, по ней иди… Раз-два ― чего ты смеешься?

– Раз-два, раз-два, горит трава, ― пробормотал я сквозь истерический смех. ― Взы-взы – стрижает меч…

– Не взы давай, а иди по стеночке…

Мы вошли в Ядро, я сгрузил Дилиона на пол, обошел маленькую комнату, активируя панели по его указаниям. Мне стало казаться, что я вижу слабый свет, с которым они включались. Я боялся поверить и, закончив, сел в углу рядом с Дилионом.

– Боишься? ― спросил меня он тихо.

Я помотал головой. Почему-то страха не было.

– Все готово, ― сказали Микаэль и Тристан хором. Они тяжело дышали, и от них пахло пылью и электричеством. ― Ну что? Мы правда это делаем? Пути назад нет ― Ядро гудит, батареи разряжаются, если мы сейчас отсюда просто выйдем, нас так взгреют, что смерть в Ядре покажется приятным отдыхом…

– Да, ― сказал я. ― Я ― Дей Томилин. Я принимаю свою ответственность. Я рискую по собственной воле.