Александр Гайворонский - Комната с выходом. 1 и 2 части

Я взмолился о пощаде, как можно более плаксиво и жалобно, демонстрируя всю свою беспомощность и покорность судьбе. Потом заохал, и начал обмякать, имитируя паралич. Хотя и без всякой имитации, он, возможно, был уже близок. Что мне впрыскивали – откуда бы знать? Смертельный, усыпляющий или парализующий препарат?

Бороться! Плевать на все, даже если не получится, бороться! Даже если у них нет намерений убить меня! А если и не убить, то что тогда? Отключить память и выкинуть куда-нибудь в городе? Чепуха! По всем признакам, они не станут себя утруждать таким милосердием. Убьют, расчленят, съедят, пустят на фарш и – на рынок, продадут на органы, да мало ли что ещё! Бороться.

Я судорожно дернулся, скрючился, и завалился на бок, лицом к своему мучителю. Он с параноидальной методичностью продолжал тыкать в меня своей «булавой» и «удочкой» поочередно…

Изловчиться и выхватить «булаву», барахтаясь и скользя в молочно-мучной жиже? Неудача – смерти подобна. Ноги «бойца» далеко – не подсечь, не ухватить.

В момент, когда палка в очередной раз уткнулась в мой бок своим конусовидным острием, я пропустил её под рукой, прижал левым локтем к телу, а правой рукой крепко ухватился за древко. Молниеносным рывком я выдернул палку из скользких перчаток. Человек качнулся в мою сторону. Он не успел мобилизоваться. А я с опорой на лопатки распрямил напружиненное тело и выбросил левую ногу. Удар тупого носка моего зимнего ботинка угодил точно в гладко выбритое лицо. Правая нога ударила в область голеней моего противника. Он постарался удержать равновесие, но мне хватило времени оказаться в вертикальном положении. Одновременно булава, описав в воздухе полукруг, своей рукояткой хрястнула в челюсть «мясника». Меня охватила звериная ярость. Страх потерять сознание от хитроумных инъекций заставил действовать быстро и наверняка.

Через минуту все было кончено, хотя остановить мне себя было нелегко. Менеджер с раскроенным черепом и лицом, представляющим из себя молочно-кровавое месиво, лежал у моих ног. По агонизирующему телу ещё пробегала мелкая судорога, ступня, обутая в черный кроссовок, ритмично дергалась в грязно-белой луже.

Меня колотило в ознобе. Я озирался, высматривая подобие оружия. Помещение в чернеющей глубине сужалось и уходило куда-то вниз. Там проглядывался покатый спуск в подвал. Исследовать его ни времени, ни желания не было. На улице, если маленький дворик снаружи можно было назвать улицей, послышались мужские и женские голоса. Мое тело стремительно слабело. Бежать в подвал, оставляя за собой кроваво-молочный след? Я схватил бывшего менеджера за ноги и быстро поволок его вглубь помещения. Похоже, здесь никого больше не было. И слава богу.

Опомнившись, я бросил свою жертву и стремглав метнулся к входной двери – кажется, на ней был запор. Когда та коварная баба ушла, дверь хлопнула за моей спиной, лязгнув железом. Так и есть – задвижка. Я дернул её слишком сильно, громыхнуло так, что голоса стихли. Плевать. Только сейчас, возвращаясь к трупу, я увидел на стене, возле которой встретил меня менеджер, телефон: старинный, какие висели раньше в телефонных будках, а точнее на заводских проходных – из черного эбонита, с огромным диском и полустертыми цифрами в его отверстиях. Звонить? Куда? Да и что это может быть за телефон? Местный коммутатор? Но и сотового со мной не было. Кстати, где он? Ведь я не расстаюсь с ним никогда. Странно. Все странно.

Кто-то подергал за ручку двери снаружи.

Через мгновение я стоял между рельсами одноколейки в таком же тоннеле, как десять минут назад. Куда девать труп, я не знал. Ни чанов, ни баков, ни ящиков, ни укромных закутков здесь не нашлось. Но откуда-то ведь шёл запах разделанной несвежей туши! В потёмках не очень-то осмотришься. Лишь рельсы поблескивали в свете далекого и одинокого фонарика, торчащего из потолка в глубине тоннеля.

Я отпустил ноги бездыханного тела и, перемахнув через деревянную конструкцию тупикового упора, кинулся бежать по промасленным шпалам…

Одинокая лампочка осталась далеко позади, тоннель уже описал треть окружности с радиусом в полкилометра, наверное. Ни шороха, ни движения воздуха. Затхлый запах сухого подвала с примесью мазута. Уж лучше, чем тошнотворный трупный. По всем признакам, я это ощущал животным инстинктом, впереди – либо тупик, образованный завалом, а то и глухим рукотворным заграждением, либо герметичная дверь. Как далеко – интуиция молчала. Ширина одноколейки стандартная, а то и чуть уже. Что за транспорт мог ездить здесь? Размеры тоннеля явно уступали метрополитеновским. Высота потолков – от силы метра три. Вагонетки? Пассажирские вагончики? Дрезины? Полированная поверхность рельсов указывала на их постоянное использование. Вдоль вогнутых стен тянулся единственный жгут кабелей. Ни развилок, ни проемов, ни дверей. Видеть я уже не мог, лишь изредка скользил рукой по шершавой бетонной поверхности и прислушивался к эху разнообразных звуков, вызываемых моим теперь уже осторожным продвижением вперед. Одолевали сомнения – правильно ли я действую. Может, надо было броситься напролом в обратном направлении? Знать бы куда!

Ноги, хоть и оставались несколько онемевшими, но все же усталости не испытывали, да и сам я чувствовал себя вполне здоровым. Выброс адреналина сказывался? Немого побаливала челюсть и «тукало» где-то в затылочной области, как раз в тех местах, куда пришлись два первых удара, смягченные перчаткой-митенкой. Для стратегических размышлений – откуда и куда я попал, что предшествовало поездке на автобусе, и вообще, что со мной случилось – ни времени, ни вдохновения не было. Волновал лишь один тактический вопрос – как отсюда выбраться? Спиной я чувствовал опасность, а впереди – неизвестность. Имя свое я помнил, где живу и с кем – тоже. Что все происходящее не сон – сомнений не вызывало. Трезвость ума вернулась окончательно, когда акустические эффекты стали стремительно меняться. Впереди явно что-то было.

Непроизвольно я начал издавать высокие «цыкающие» звуки, уподобившись летучей мыши с её эхолокацией.

Так и есть. Я вздрогнул, когда вытянутая вперед рука коснулась холодного твердого препятствия. Что-то крупное металлическое стояло на рельсах. Обходя сбоку объект и обшаривая его поверхность двумя руками, я шаркал спиной по стене. В воображении нарисовался образ вагончика, в каких катают детей на аттракционах. Пройдя дальше, я определил, что таких вагончиков несколько. В них имелись двери, правда, закрытые. На каждой из них нащупывалось подобие ручки, но воспользоваться ею желания не возникало, дабы не нарываться на всякие неожиданности и не наделать шума. Окна, кажется, отсутствовали, до крыши дотянуться не удавалось – высоко. Может, её и не было вовсе. «Состав» насчитывал пять вагонов, заканчивался открытой платформой, скорее всего с механизмом управления. Что-то там выступало из нее, ладонь прошлась по какой-то многочленной конструкции с разнообразными гранями, плоскостями, рукоятками-рычагами.