Пол Андерсон - Галактические приключения

Все, что говорил этот дурак Дункан, Тарчики считали отличной шуткой. Они бы ни за что не обидели его чувства, опасаясь, что он перестанет рассказывать им небылицы. Они тоже рассказали ему немало интересного. Он записал все это совершенно серьезно, как будто их сказки и стихи о барабане имели какую-то ценность. Я отослал все это его жене после того, как это случилось. Я думаю, что все потерялось при транспортировке – во всяком случае, я никогда о ней не слышал. Или, возможно, она все это выбросила. Я не могу себе представить, что еще можно было бы сделать с такой кучей ерунды.

Собственно говоря, именно это и привело к этому – эти проклятые легенды. Дункан заинтересовался их религией. Никогда так не делай, друг. Пусть у них у всех будут свои истории о привидениях и деревянных богах, и никогда не валяй дурака со своими представлениями о том, что заставляет планету вращаться.

У Тарчиков много мелких фетишей, но у них также есть один большой бог, толстый, сделанный из камня, в джунглях недалеко от горы Кларк. Время от времени они все вместе поднимаются и наносят ему визит, и они берут с собой любых детей, обычно лишних девочек или пленников из других племен. Этот бог – Качан, кажется, так его зовут – тоже любит детей. Он больше всего любит их запеченными, как птичек на вертеле. Очаровательное божество.

Как бы то ни было, когда Дункан узнал о Качане, он очень расстроился. Он отправился туда, на гору Кларк, и разнес Качана на куски гранатой. Тарчикам, естественно, это было безразлично.

Примерно неделю спустя Дункан направился в большую деревню неподалеку отсюда, я полагаю, чтобы дать детям тарчиков еще один урок арифметики. Старый Станча – он был местной религиозной шишкой, своего рода Верховным жрецом – метнул копье из кустов, на манер Тарчика, и очень аккуратно прибил Дункана. Пригвоздил его, да. Вот таким мы его и нашли – прислонившимся спиной к дереву.

Просто еще один случай, когда глупость человека настигает его. Но Дункан до сих пор не перестал доставлять нам неприятности, мертв он или нет. Первое, что произошло, это то, что старый Станча пришел на пост, требуя, чтобы его казнили. Он утверждал, что совершил большую ошибку, убив Дункана, самую большую ошибку в своей жизни. Я так и не смог понять, что он имел в виду – похоже, это как-то связано с тем, что Дункан сказал ему незадолго до смерти.

Что ж, если бы Станча держал рот на замке, у нас вообще не было бы никакого дела, что меня вполне устраивало. Я был агентом вместо Дункана, и я должен был следить за тем, чтобы бизнес работал хорошо и становился лучше. Нельзя раздражать туземцев казнью их верховного жреца и рассчитывать на хорошую торговлю. Но и отпустить Станчу я тоже не мог, раз он признался. Так что я отдал его под суд, все как полагается и правильно, и казнил его по всей форме.

Следующее, что я помню, это то, что Тарчики снова собрали Качана воедино. Они все были там, строили большую новую версию и в то же время устраивали первоклассную вечеринку. Эти вечеринки обычно приводят к охоте за хвостом, так что я ожидал каких-то неприятностей. Но на этот раз ничего не произошло.

Однако шума было много. Тарчики никогда ничего не делают тихо, и это, казалось, было подходящим случаем. Из-за барабанов, волынок, воя и криков на двадцать миль вокруг не было ни одной птицы, которая бы села на насест.

Когда они закончили, я поднялся, чтобы осмотреть новую статую, из любопытства и потому, что я слышал, что они не принесли в жертву ни одного щенка. Я подумал, что в Качане номер два должно быть что-то странное. Так и было.

Это был Дункан. Ему приделали хвост, и он больше походил на Тарчика, чем на землянина, но лицо было узнаваемо. Вы знаете, они неплохие резчики, и на этот раз они действительно постарались. Эта штука была сорока футов высотой и стояла на каменной платформе, на которой были вырезаны какие-то слова, которые Дункан научил их писать. Эти слова были тем, что Дункан должен был сказать, умирая.

Я не смог толком разобраться, но все, что я понял из этого, было то, что Дункан прощал старого убийцу, потому что тот не знал, что делал. Чистая чушь, конечно, но вы же не ожидаете, что умирающий человек будет говорить осмысленно, и особенно Дункан. Но, похоже, именно эти слова были причиной всех этих дел.

Я нашел эту историю в одной из тех баллад, которые собрал Дункан. Похоже, Тарчики ожидали, что появится великий учитель, который сделает для них все виды замечательных вещей. Ничего необычного; у всех примитивных народов есть какая-то подобная история. Но было кое-что еще.

Идея заключалась в том, что если бы Тарчики слушали этого учителя, он сделал бы их самыми важными людьми во всем мире; на самом деле, во Вселенной, судя по тому, как это звучало. Как именно, не уточнялось. Но если бы они убили его, они бы узнали, кем он был, из-за его последних слов прощения. Естественно, это идеально подходило Дункану; прощать кого-либо было бы наименее вероятной идеей в голове любого Тарчика, если бы его пронзили копьем.

Итак, Тарчики думают, что совершили ужасную ошибку, и, похоже, намерены провести остаток времени, исправляя ее. Сейчас это ведущая религия, и это самая большая шутка, с которой я когда-либо сталкивался. Бедный Дункан, каким бы заблуждающимся он ни был почти во всем остальном, в этом отношении обладал толикой здравого смысла; в нем никогда не было никакой религиозной чепухи.

В любом случае, это поучительно, не так ли? Я всегда говорил, что можно многому научиться практически из чего угодно. Всегда помни о Дункане, когда будешь слишком мягок с этими туземцами. Он может быть богом для этих Тарчиков, но я расскажу тебе настоящую проверку того, есть ли у человека хоть капля здравого смысла: он мертв, я жив, и ты жив. Для меня это достаточное доказательство.

(Эвилин Смит)

Когда Поль Ламбрекен поднимался по лестнице своего меблированного дома, он встретил человека, чье лицо было совершенно неправильным.

– Добрый вечер, – вежливо сказал Пол и собирался продолжить свой путь, когда мужчина остановил его.

– Вы первый человек, которого я встретил в этом месте, и который не закрылся при виде меня, – сказал он бесцветным голосом с акцентом, который выходил за рамки стандартного.

– Неужели? – спросил Пол, возвращаясь из одного из своих розовых снов, с помощью которых он защищал себя от не слишком доброй реальности. – Я полагаю, это потому, что я немного близорук.

Он рассеянно посмотрел на незнакомца. Затем он отпрянул.

– Что же во мне не так? – потребовал незнакомец. – Разве у меня нет двух глаз, одного носа и одного рта, таких же, как у других людей?

Пол изучал другого мужчину.

– Да, но почему- то кажется, что они собраны вместе неправильно. Конечно, ты ничего не можешь с этим поделать, – добавил он извиняющимся тоном, потому что, когда он думал об этом, он ненавидел задевать чувства людей.