Дмитрий Воротилин - Ложный вакуум

– Знаешь, кого я сегодня видел? – сказал тот. – Еще до тревоги?

– Кого же? – пожал плечами Андрей.

– Железнякова, – Густав произнес это приподнятым тоном, в котором скрывался намек: ты сам понимаешь, что сие значит.

Густав молча подождал, пока система его распознает и вошел в раскрывшуюся дверь. Андрей же прошелся дальше в направлении своего кабинета. Железняков здесь, думал он в это время. Старый, морщинистый, злобный старик, казалось бы, готовый брызгать своей слюной на любого, кто подойдет к нему, не заявив о приближении в письменной форме, согласно которой причина еще и не объективна. Он один из пионеров практической истории. Работал вместе с Гамовым, тем самым, который создал первый СУС. Легенды. Один жизнерадостен, умер, появись у него первая старческая морщина. Другой приятен только в забытьи о нем самом. Это же они первые установили границу, точку невозврата для прыжка. Они прыгнули дальше всех и на практике установили трудности возвращения при этом. Чем дальше прыгаешь, тем опаснее не вернуться. Андрей испытал наконец чувство, странное чувство, скорее желание увидеть его и одновременно не встречаться с ним ни при каких обстоятельствах. Этот старик внушал ему еще со времен его обучения страх, даже любопытство. Это его озадачивало, и он мог только не встречаться с этим чувством совсем.

Андрей вошел в небольшое помещение. Включившееся автоматически освещение мягким, приглушенным тоном вырисовывало внутреннюю обстановку. Практически полностью закрытые стены полками, на которых размещались разнообразные предметы. Некоторые из них относились к конструкции СУС, другие были объектами его интереса в смежных областях, в которые он старался вникнуть всей тяжестью своего разума, так из любопытства больше. Там в глубине кабинета стоял его рабочий стол, в небольшом голом участке стены скрывались стулья, которые просто вырастали по движению руки. Свое кресло Андрей не убирал. Оно стояло там, где нужно, а там, где не нужно, ему нужно было пространство. Андрей поставил рюкзак с СУС в возникшую нишу, а сам плюхнулся в свое кресло. Попытался расслабиться, но ему мешало ощущение падения, спиной, куда-то. Бороться с этим? Нет. Он достал из стола розовую пилюлю Ясности и бросил в рот. Откинулся на спинке кресла. Потолок поплыл, комната проваливается, полки падают в пустоту. Тело не сопротивляется. Оно теперь Андрею не принадлежит.

Стук в дверь раздался. Андрей снова ощутил тяжесть собственного тела, плавно переходящей снова в право владения им. Голова уже послушно поднялась, прежде чем Андрей пригласил войти незваного гостя. Вошел высокий престарелый мужчина.

– Добрый день, господин оператор, – произнес тот завораживающим нежно-грубым голосом, – я ведь не ошибся дверью? Вы старший оператор Андрей Хомский?

– Да, это я, – выдал Андрей, уставившись на старика, но спохватился и добавил, сделав движение по панели управления на столе и указав на стул для гостя по другую сторону стола, выросший из-под пола: – Извините, присаживайтесь.

Андрей не переставал рассматривать его: высокий, статный старик с вытянутым выразительным лицом, задетым носогубными складками, особо подчеркивающими вытянутость его лица, мягкие седые волосы, словно столкнувшиеся и образующие хребет губы, старый, давно вышедший из моды черный костюм. С засевшим глубоко в теле достоинством сев на стул, старик прямо посмотрел на Андрея и сказал:

– Вижу, что я не совсем вовремя: вы только что с миссии… но, все же прошу уделить мне толику вашего внимания ввиду крайней неотложности дела.

– Пожалуйста, продолжайте, – ответил Андрей, пытаясь понять, кто ж его гость.

– Благодарю, – продолжал старик, – меня зовут Эдуард Гёдель, консультант по информационной безопасности при дворе Императора.

Какой еще консультант по информационной безопасности, да еще при дворе Императора? Такая должность была в новинку для Андрея, хотя по названию должности понял, почему. Да и этого седовласого человека он никогда не видел, даже советникам Императора доставалась иногда капля внимания репортеров.

– Вижу, вы в замешательстве, – улыбнулся консультант, – смею вас заверить, что такая должность действительно существует, но не официально. Советники Императора, будь то рядовой служака или даже главный советник, почтивший сей Институт своим визитом сегодняшним днем, – всё прямые представители воли Его Высочества, их советы есть формальности, предписанные регламентом. Мои же функции более специфичны, требуют от меня не сколько подчинения, сколько независимого мнения в вопросах государственной безопасности.

Наступило молчание. Гёдель явно ожидал ответной реакции Андрея, и тот это понял.

– Тот факт, что вы сейчас мне все это рассказали, свидетельствует о серьезных причинах вашего визита ко мне, товарищ Гёдель. Я прав? – сказал он. Тем временем в его голове начала, видимо, действовать Ясность. Этот консультант неспроста появился именно сейчас, именно у него.

Старик вновь улыбнулся, едва заметно качая головой, и сказал:

– Не надо всех этих товарищей и тому подобных неудобств. Просто Эдуард.

– Хорошо, Эдуард.

– Причиной моего прибытия сюда, которое произошло вчера днем, было именно ознакомление с работой Института. Но ввиду одного непредвиденного, но серьезного, происшествия, затронувшего сегодняшнее утро, на поверхности моего внимания оказалась новая проблема, требующая неотложного решения.

Этот голос завораживал, а его вежливая по отношению к собеседнику манера речи словно специально была отработана для доведения информации до любого слушателя. Андрей слушал его и мысленно вторил каждому слову, произнесенному оратором при дворе Императора, который продолжал, также наблюдая за своим собеседником:

– И вот, тропа размышлений привела меня сюда, к вам.

– Простите, вы, Эдуард, хотите сказать, что я каким-то боком могу помочь с сегодняшним ЧП? – недоумевающе сказал Андрей. – Что я еще могу сделать, помимо очередной перевозки беженцев, с чем и без меня, вроде, неплохо справились?

Эдуард наклонился еще ниже и вкрадчиво произнес:

– А кто сказал, что имеется в виду именно это чрезвычайное происшествие?

Андрей опешил. О чем это он? Что еще могло произойти? В мозгу сразу же закипела работа, целью которой было понять, что он мог упустить, не расслышать по пути сюда. Но в памяти был только коридор, заполненный бежавшими от войны людьми. Ясность уже давно подействовала, оставив после себя возможность четко мыслить и управлять своим телом, но что толку, если его собеседник знает гораздо больше его? Поэтому Андрей наклонился и сказал единственное, что посчитал нужным: