Макс Вальтер - Симбиоз

– Ну а чем плохо…

– Нет! – перебила меня она. – Мы сразу уйдём. И ещё кое-что.

– Ну говори, раз начала, – разрешил я.

– Разговаривать с Кузьмичом буду я, – глядя мне прямо в глаза, заявила Лена.

– Собираешься ему условия выкатить? – догадался я.

– Почему бы и да? – усмехнулась девушка. – А хули это за альтруизм такой?

– Вот я уже в который раз с ней согласен, – вкрутил своё слово Мутный.

– Ладно, ладно, – поднял я руки вверх. – Пойду, позову.

Но идти никуда не пришлось, стоило выбраться на улицу, как Кузьмич обнаружился неподалёку. Я призывно махнул ему рукой и вернулся обратно.

Смотрящий вошёл почти сразу за мной и своими повадками заставил нас слегка нас улыбнуться.

Он предварительно отряхнул ноги, снял шапку и всем своим видом изобразил покорность. Эдакий мужик, вошедший к барину.

– Ну что, решили? – без прелюдий задал он вопрос.

– Мы вам поможем, – ответила Лена, сидя на столе и болтая при этом ногами, – но не бесплатно.

– Что вы хотите? – тут же включился в торг он. – У нас есть еда, золото…

– Да на хуй оно всралось, твоё золото, – перебил его Мутный. – Кайф есть?

– Кайф?! – удивился Кузьмич. – Так вы что?

– Да нет, дедуля, мы так, балуемся, – захохотал наркоман. – Тебе не один хер, если мы в состоянии полякам вломить?

– Мутный, закрой ебальник, пожалуйста, – спокойным голосом попросила его Лена, – или я тебя сейчас ёбну. Мы возьмём килограмм золота и столько же кайфом.

– Решаемо, – кивнул смотрящий. – Какой конкретно кайф нужен?

– Хуя се драгдиллер, у вас тут Клондайк, что ли?! – снова оживился Мутный. – Белый найдётся?

– Килограмма не будет, – покачал головой тот. – Грамм двести максимум, но есть соль и таблетки.

– По килограмму золота и героина, иначе сделки не будет, – покачивая ногами, озвучила жёсткие рамки Лена.

– Кайф достанем в течение двух дней, – выдержав паузу, согласился на условия Кузьмич.

– Договорились, – снова влез в разговор Мутный, но на него никто даже не посмотрел.

Всё внимание было приковано к Лене, которая, продолжая болтать ногами, сделала задумчивый вид.

– Ладно, – согласилась она и протянула руку.

Кузьмич ответил на пожатие своей клешнёй и прежде чем покинуть нас, слегка поклонился в дверях. Это выглядело ещё более забавно.

К тому же, если судить по характеру смотрящего, он не очень-то привык прогибаться, да и мы, собственно, не просили подобного отношения. Так откуда в нём это? Хотя, возможно, предыдущие владельцы этих земель приучили местных к такому.

Мы покинули штаб и направились за старшим.

Почти сразу стало понятно, почему этот оборонительный пункт не был завершён за столь длительный срок. Ведь, по сути, такой блокпост можно организовать за пару дней, ну плюс-минус, конечно. Просто оказалось, что он был не единственным.

Множество подобных укреплений ограждали немалую территорию. Это, конечно, была лишь небольшая часть города, но место выбиралось тщательно, с умом.

Оккупанты отрезали несколько кварталов вдоль берега водохранилища, образованного рекой Гусь, оставив тем самым для себя доступ к воде. Но если на другой берег выкатить артиллерию, то все старания окажутся напрасны, однако атаку пехоты вполне себе сдержат. Недолго, конечно, местность далека от идеала фортификации, но проблем вражеским войскам доставить способна.

Узкие улицы наглухо перекрыли машинами, сгребая их при помощи бульдозера, который в одном из таких и бросили. Широкие проездные имели блокпосты и огневые точки в окнах близлежащих домов. А те, что поменьше, тоже перекрыли пулемётными расчётами, но без возможности въезда.

Кузьмич указывал пальцем то в одну сторону, то в другую, объясняя нам, где что находится и за безопасность чего отвечает. Мы, конечно, важно кивали головами, будто хоть что-то понимали в обороне.

Люди вокруг суетились, разбирали оружие и патроны. Многие смотрели на автоматы так, будто впервые в жизни увидели. Таких отводили в сторонку, где они тут же получали краткую вводную инструкцию.

Женщины и подростки не были исключением, им тоже нашлись занятия. На часть населения, что неспособна принимать участие в боевых действиях, возлагалось не менее ответственная работа по набиванию магазинов и лент к пулемётам.

Происходящее вокруг больше напоминало съёмку фильма о Великой Отечественной войне, если бы не вид современного оружия.

На подготовку времени в обрез. Чтобы добраться до Гуся от Владимира, потребуется максимум час, но скорее всего, меньше.

В отличие от того сброда, что собирается защищать свой город, у противника профессиональная армия, в которой люди точно знают, с какой стороны держать автомат.

Уверенности в победе становилось всё меньше, особенно когда гусевские начали занимать позиции. Я, конечно, не стратег и далёк от военной науки, но даже мне стало понятно, что подобные укрепления сметут на раз.

Нас провели по кругу защитного периметра и снова вернули к точке въезда. Поляки его обороной занимались в самую последнюю очередь, здраво рассудив, что с этой стороны могут подойти только они. Именно здесь Кузьмич и предполагал основные боевые события. Потому как здесь самый прямой путь из Владимира.

Затишье перед бурей.

Нервное напряжение ощущается физически. Мрачные лица людей, сжимающих автоматы так, что пальцы белеют, а некоторые периодически вытирают пот со лба, несмотря на довольно прохладную погоду.

Дополняет картину тишина. Ещё совсем недавно слышались крики, команды, бряканье железом и всё это сдобрено хорошей порцией мата. Сейчас суета стихла, раздаётся лишь монотонное бормотание молитвы здоровенного мужика, метрах в трёх слева.

– Да заткнись ты на хуй! – не выдержал Мутный и прикрикнул на него. – Боги тебе помогут разве что сдохнуть побыстрее!

Но мужику было всё равно, он словно не услышал, продолжая молить невидимого Бога о спасении души.

Как бы мы ни готовились к встрече со смертью, пришла она внезапно. Вначале послышался лёгкий свист, будто кто-то прутиком махнул, как вдруг он превратился в грохот, который тут же перерос в пронзительный вой и крики множества глоток.

Мина разорвалась внутри за линией укреплений и вывела из боя сразу процентов семьдесят. Кто-то умер мгновенно. Вот вроде сидел человек и бормотал себе под нос молитву, а через мгновение молча уткнулся носом в мешок, заливая его кровью из разбитого черепа.

Рядом с ним вопили с десяток раненных, у одного такого оторвало руку, но не совсем. Она висела на остатках кожи, демонстрируя окружающим разорванное мясо, с торчащими из него костями.

Двое держались за животы, они извивались, словно разрубленные лопатой черви, видимо, пытаясь тем самым унять боль. Другие тихо завывали, придерживая кто руку, кто ногу, из-под пальцев струилась кровь, а лица бледные, притом не только у раненных.