Андрей Лисьев - Сломанное небо Салактионы

– Пару часов болтаемся здесь, надо позволить дронам хорошенько вгрызться, и ложимся на обратный курс.

– Есть! – Кутельский нажал на кнопку, и винты флаера повернулись вверх, превратив его в вертолет.

– Садиться будем ночью, после прилива.

Гидроплан начал плавно подниматься и окунулся в обычное белое облако.

…Заодно радар проверим, – оборвал собственную песню Кутельский и заново запустил диагностику приборов.

Возвращавшиеся дроны стучали по борту, как будто кто-то невидимый кидался в флаер камнями. Сейчас роботы напоминали не стрелы, а пауков, раздувшихся от съеденной ими породы. Впившись в борт, они, дробно перебирая лапками, сами забирались в грузовой контейнер. Флаер при этом вздрагивал, как от щекотки. Кутельский вел гидроплан у самой воды.

– Хорошая машинка!

Он принял вправо, в открытое море, и взглянул на радар. Прибор показывал, что перед флаером невесть откуда возникло препятствие.

– Что это?

Пилоту никто не успел ответить, потому что едва флаер выскочил из ядовитого тумана, все увидели гигантскую стену воды, несущуюся навстречу.

Чарли выругался, а Лев Саныч потупил взгляд:

– Я же предупреждал. Прилив.

Правую руку пилота вдруг скрутила судорога. Он, удерживая штурвал левой, затряс травмированной ладонью:

– Черт-черт-черт!

Тысячи иголок пробежали от руки к позвоночнику, в глазах у Чарли потемнело, он выпустил штурвал.

– Я сейчас, – его голос слабел, нос гидроплана опасно опустился, – Это от стресса. Сейчас пройдет.

Тут он закрыл глаза и начал сползать с кресла.

– Стоять! – Абуладзе не растерялся, дернул пилота левой рукой за волосы и отвесил правой несколько пощечин.

– Мо! Штурвал!

Эти слова Кутельский услышал сквозь плотный кокон обморока и встрепенулся.

– Не надо, я в порядке, – Чарли дернул штурвал на себя так, словно собирался его вырвать из панели управления, – Давай-давай-давай!

Моника вскрикнула и закрыла глаза руками, а мужчины, не отрываясь, смотрели на растущую перед флаером волну. Неба над волной не было – лишь светло-серая громада второй Салактионы. Пилоту показалось, что ситуация под контролем.

– Ну же, братишка, не подведи! – обратился он к флаеру.

Гидроплан приподнялся над гребнем, но зацепился за него днищем, подняв тучу брызг. На лобовое стекло не попало ни капли, но вода обдала оба двигателя.

Кутельский не шевелился, все также цепко держал штурвал. Гидроплан продолжал набирать высоту. По миллиметру, не допуская крена, пилот положил флаер на обратный курс.

– Вода сильно соленая? – тревожась о двигателях, спросил Чарли геолога, но того вдруг прорвало на «хи-хи».

– Перед вами белый карлик Гиза, который служит солнцем для нашей планеты…

Местная звезда ярко сияла между горизонтами загадочных Салактион.

– Эй там, на палубе! – прервал Кутельский экскурсовода, – Крылья… Намокли…

Пилот вывел моторы из форсажного режима, и тут левый двигатель астматично чихнул.

– Опаньки, – тихо сказал Абуладзе, и прильнул к окну. – Кажись, приплыли…

Флаер поднимался уже не так стремительно, и океан, притягиваемый Салактионой-2, уверенно догонял их, собираясь прижать к планете-соседке, напиравшей навстречу из-за горизонта. Обрезало правый двигатель, через секунду отказал и левый. Тонко свистели вращавшиеся вхолостую винты.

– Оба встали за креслами! Симметрично относительно оси флаера. Быстро!

Моника выполнила команду Кутельского первой, Абуладзе пристроился к ней сзади, брюхом прижался к девичьей пояснице, а спиной к стенке грузового отсека.

– Я очень асимметричный, – шепотом пошутил он.

Корпус флаера перестал вибрировать.

Осторожными движениями штурвала Чарли поворачивал флаер к пятнышку платформы, светящейся в безбрежном океане посадочными огнями.

– Брякнемся? – шепнул Лев Саныч в ушко Монике.

Та лишь дернула плечиком.

– Не трепыхаться мне! – рявкнул Кутельский. – Планируем!

Спиной он ощущал руки Абуладзе и Моники на спинке своего кресла и слегка подался вперед.

– Постараемся расслабиться! – геолог зажмурился. – И получить удовольствие!

– Лев Саныч! – гневно вскрикнула девушка.

– Прошу прощения – природа… Но клянусь, сейчас вам ничего не угрожает.

Чарли заставил себя не реагировать на разговор за спиной и собрал волю в кулак. Ничто больше не напоминало о вспыльчивости и возбудимости. Теперь пилот стал частью машины. Каждой клеткой своего тела слился с флаером.

– Давай, родненький, – прошептал он гидроплану и громко, чтобы заглушить свист в крыльях, обратился к геологу, – Можно сбросить дроны? Тогда… Больше шансов…

– Нет! – отрезал Абуладзе.

– В таком случае на полшага правее.

Кутельский выровнял флаер, во всех окошках стала видна приближающаяся черная вода, а вот из-за задранного носа никто не видел станции, потому казалось, что падение неизбежно. Моника взвизгнула. Чарли крепче стиснул штурвал. Слева мелькнул край спасительной платформы, днище флаера ударилось о воду, подняв тучу брызг.

– Все на правый борт!

Абуладзе упал в угол, Моника шлепнулась на него сверху, флаер накренился вправо. Кутельский распахнул пилотскую дверцу и, бросив штурвал, высунулся наружу.

До того, как левый двигатель коснется платформы, бравый пилот ловко ухватился левой рукой за лесенку, а правой удержал за стойку флаер. Тот ударился носом о платформу, вздрогнул всем корпусом и остановился.

– Выбираемся! По мне!

Моника первой прыгнула на лестницу.

Кутельский крякнул под весом геолога, потому что Абуладзе рекомендацию пилота понял буквально и прыгать не стал. Казалось, что Лев Саныч боится намочить ноги.

К тому времени, как флаер пришвартовали, наступила ночь. Абуладзе вернулся на борт и, ругаясь в темноте, выгружал свои ненаглядные сейсмодроны. Обессиленный Чарли Кутельский сидел, свесив ноги с платформы, и контролировал швартовочный конец. Натруженные штурвалом руки отдыхали у него на коленях. Иногда он растирал немеющие пальцы.

Переодевшаяся в майку-балахон Моника с прищепкой в зубах вышла на платформу, отыскала на перилах среди сохнущего мужского белья свободное место для своих единственных трусиков. Оглянулась на Чарли, села рядом, бедро к бедру, отчего пилот сразу засиял улыбкой. От возлюбленной пахло свежестью с легким цветочным оттенком.

– Напугал вас?

Она не ответила.

– У меня иногда такое бывает, судорога и отключка. Врачи говорят: со временем пройдет.

Девушка взяла его руку в обе свои и благодарно поцеловала в ладонь.

– Ты спас нас сегодня!

– Ты спас нас сегодня! – эхом ответил Абуладзе, появляясь на платформе.