Анатолий Агарков - Настоящий полковник, или Что хочет женщина

Мать босая! Я увидел в ней потрясающей красоты женщину, которой хотелось бы добиться.

Я подумал о будущем для нас с Наташей – мы могли бы путешествовать хоть целую вечность, убегая от людских пересудов, зависти и обыденности жизни. Хотя еще не знал наверняка, сможет ли она ко мне испытывать нежные чувства. Но красота ее понуждала избавиться от пессимизма и видеть будущее исключительно в розовом свете.

Наташа делала встречные шаги – она улыбалась мне завлекающее, говорила словно бы невзначай оброненные слова… Мне, жаждущему общения и человеческой теплоты, которыми так долго был обделен, эти проявления чувств казались маленьким чудом, почти пьянили. Но, возможно, я придавал всему гораздо больше значения, чем оно того стоило.

– Вы на работу? – спросил я Наташу. – Позвольте вас отвезти.

Она согласилась, но за воротами позвала в машину с собою Юличку, которая играла в песочнице. Они сели на заднее сидение, и в салонное зеркало я с удовольствием разглядывал в вырезе платья ее прекрасной формы бюст, зрелище которого волновало. А потом испытал чувство сродни шоку, когда наши взгляды встретились – как будто меня схватили за руку на непристойном деле. Я понял, что она постигла, чем только что любовался. Возможно, из-за этого и случилось все остальное – она ожидала знака, и вот теперь его увидала.

Не отводя глаз, она провела кончиком языка по приоткрытым губам, как бы желая сказать – как вы себя чувствуете? не пришло ли время познакомиться ближе? почему вы ничего не говорите?

Возле клуба Наташа вышла, пересадив дочь на переднее пассажирское кресло.

– Мы приедем за вами после работы. Во сколько вы заканчиваете?

– В полночь, когда закончится дискотека. Юличка будет спать в это время.

– Тогда я приеду один.

И приехал. Дождался, отвез домой.

– Спасибо, – сказала она, покидая авто.

– И это все?

Она остановилась. Я подошел. Коснулся ее губ своими, обнял обеими руками и почувствовал, как упругие груди прижались ко мне. И это не было отвратительно.

Потом провел рукой по ее ноге, ощутив тепло бедра под платьем. Расстегнул пуговицы, высвободил грудь и прикоснулся к ней губами. Минута растянулась в час, и наслаждения в ней было заключено на сто лет. Наташа стояла передо мной – светлая стройная женщина в сиянии своей молодости. Мы целовались и ничего не говорили, потому что слова нам больше не требовались.

Но вот…

– Простите, мне пора. И вообще, на сегодня достаточно. Я расплатилась за вашу любезность.

Наташа ушла. Я надолго задержался возле машины, размышляя о произошедшем. В моих руках только что была женщина, и она казалась богиней. Натали, конечно, очень молода, но чувства ее были искренни – я не почувствовал, что меня используют, совращают или насмехаются надо мной. И был наверху блаженства.

Наконец очнулся от раздумий, сел в машину, захлопнул дверцу. И сидел минут пять, приходя в себя, прежде чем тронуться. На моем теле еще горели ее прикосновения. На губах пылали поцелуи. Я не хотел бы их смывать, но тело горело огнем неудовлетворенной страсти – его следовало охладить. Поехал купаться…

Плавал в холодной воде и радовался – я влюбился и, кажется, небезответно. Не хотел, форсируя естественный ход событий, немедленно тащить девушку в постель – это не в моих правилах. Было бы лучше, чтобы желание интимной близости исходило от нее самой, как результат моих ухаживаний.

Потом испугался мысли, что я-то влюбился, а Наташа не сможет меня полюбить. И как же глуп был, предлагая Маргарите секс за деньги. Согласись она на такое, не знал бы что сейчас делать. Хорошо что она меня отшила. Теперь у нас с Наташей есть шанс найти свою нишу в жизни и уединиться там.

Хорошо купаться под звездным небом – как будто вселенная вся на твоих плечах. Ах, если бы вода была не так холодна…

Плыл на спине, еле-еле перебирая конечностями и наблюдал, как звезды мигают и падают, чертя яркий след. Не будет у нас вечной любви – думал я о наших отношениях с Наташей – через тридцать лет мне придется уйти. Но эти годы мы можем быть бесконечно счастливы…

Потом пришли в голову мысли – как же Маргарита отнесется к нашей связи с дочерью? Как я буду выглядеть в ее глазах? Потаскуном-бабником, за которого ни одна любящая мать свою дочь не отдаст? При всем этом я ничего не имел против первоначального плана – стать мужем, отцом и дедом. Вы не поверите. Но это так.

А если Наташа станет падчерицей, то я не смогу уже, как только что было, целовать и тискать ее обнаженные груди. Ах, эта мне деревенская патриархальность – вопросы целомудрия и женской стыдливости. Вещи, по моему разумению, совершенно бесполезные и даже предрассудочные. Как было бы здорово стать любовником одновременно и Марго, и Наташи – я бы их подарками завалил, а Юличку любил как родную внучку-дочку. Что еще женщинам надо?

Вспоминая Наташины поцелуи, чувствовал, как по спине бегают мурашки удовольствия и давал себе юношеские зароки. Я обещал в душе заботиться о своих квартирных хозяйках, сделать их жизнь счастливой, помочь им добиться того, чего они сами хотят.

Мне за мои услуги от дам хотелось лишь одного – чтобы они приняли меня в свою семью на правах мужа, отца, зятя, папы-деда… – ненужное зачеркнуть.

Что же женщинам надо, чтобы совершенно оторваться от предрассудков и глупостей? Вопрос вопросов…

На следующее утро Наташа вошла ко мне, робея и смущаясь.

– Максим Сергеевич, вы не смогли бы нас свозить в город? Автобусы ходят не каждый день и перерыв между рейсами очень большой – Юличке будет тяжело. А нам надо…

– Да, конечно, обязательно съездим – всюду, куда прикажите. Только сначала, Наташа, нам надо с вами поговорить. Присядьте, пожалуйста…

Она села и мельком с любопытством на меня поглядела.

– По большому счету то, что вчера произошло между нами, большого значения не имеет, но на многое намекает. Вы мне нравитесь, Наташа, очень. Но как построить наши отношения, я не знаю. Может, вы подскажите?

Девушка с беспокойством на меня поглядела – ей что-то особенное послышалось в этой нетвердой и к чему-то издалека подходящей речи.

– Я уже предчувствовала, что вы что-нибудь такое спросите, – сказала она, пытливо глядя на меня.

– Хорошо, не будем сами загонять себя в угол – доверимся жизни: она как всегда мудро рассудит.

Я хотел было улыбнуться, но не сумел. Совсем не так предполагал с Наташей «разрулить» отношения, но язык не повернулся сказать ей прямо – давай сделаем так: ты даешь, я плачу.

– Вот и хорошо, – у нее улыбка получилась, нежная и грустная. – Так мы собираемся?

Она поднялась и пошла к двери.

– Наташа! – остановил ее возгласом. – Поверьте, я человек хороший и всей душой желаю вам добра.