Андрей Дай - Ом Свасти

- ЛСД, Экстази, Кокаин, Героин, Вулканит? - зашептал он.

- Совет, всего один совет.

И я выложил все, о чем хотел узнать.

- Ты в полном дерьме, солдат, - сразу заявил Леви. - Я могу дать совет, как получить больше свободы, но тогда ты окажешься в еще худшей ситуации.

- Выкладывай. Только мне нужен законный путь...

- С этим все в порядке... Так вот! Ты можешь врезать ногой под зад своему сержанту и получить три года в штрафном батальоне. Кормят там похуже, но со штрафниками стараются не связываться и свободы там побольше.

- Это единственный вариант?

- Нет. Есть еще фронт... Ты можешь подать рапорт полковнику, и тебя тут же отправят на фронт. Там кормят, словно на убой, свободы хоть отбавляй, но зато там могут убить!

Да, незавидная перспектива. Оба варианта следовало обдумать.

- И еще, - вдруг добавил Леви. - Этот совет не стоит столько денег... Давай-ка я вколю тебе еще какую-нибудь генную сыворотку... Ну, хочешь в карты всех обыгрывать?

Практически, решение мной уже было принято. И лишь на миг задумавшись, я сказал:

- Хочу... способность к управлению людьми. Стану генералом, с меня ящик коньяка!

- Договорились, - хмыкнул Леви и отправился к холодильнику за ампулами. Пока он готовил шприц-пистолет, я сел за стол врача и написал рапорт.

Рассуждения, приведшие меня к такому решению, не отличались оригинальностью. "Грудь в крестах или голова в кустах". Часом позже я уже передал лист с рапортом Ван Нитчену. Скривившись словно от зубной боли, сержант поставил в уголок личную печать, и отнес бумагу лейтенанту. К вечеру рапорт добрался до командующего базой, а вот обратно упал словно камень. В девяносто первое утро моего пребывания на учебной базе, во время утреннего построения, меня вывели из общего гурта волонтеров и присоединили к жалкой кучке добровольцев. И когда Ван Нитчен увел взвод смотреть очередной патриотический фильм, я отправился получать полевое обмундирование и личное оружие.

Я изменился. У меня выросли чудовищные, перевитые жилами генетически измененные мышцы. Я приобрел пугающе стремительную реакцию и навыки обращения с оружием. Небольшая близорукость исчезла, а глаза приобрели какое-то коровье выражение, готовности ко всему, готовности принять любой удар Судьбы.

То, что видел в туалетном зеркале на борту транспортного стратолета, мне вовсе не понравилось. Худое, обветренное, с сероватым оттенком кожи лицо, принадлежавшее мне теперь, раньше могло присниться лишь в страшных снах.

Перевалочная база северного фронта, куда посылали добровольцев из Южно-Африканского ВО, находилась где-то в Сибири. В южной, юго-западной и юго-восточной Сибири шли бои, поэтому стратолету пришлось делать крюк через Европу, что удлиняло путь вдвое, часа на два.

На борту стратолета мы оказались предоставленными самим себе. Со всех учебных и просто военных баз Южной Африки, добровольцев набралось не более тридцати человек.

Группа, человека четыре, десантников командос почти сразу после взлета уселись играть в карты. Их тускло отблескивающие камуфляжные костюмы, страшные зазубренные ножи на поясах, а особенно холодные оценивающие глаза отпугнули остальных. Сопровождающий нас молоденький лейтенант ушел в кабину для офицеров. Мы же разбрелись по огромному пустому брюху военного гиганта. И ни единому солдату не пришло в голову подойти, познакомиться, поболтать. Большая часть добровольцев тут же завалилась спать, а я отправился в туалет умыться и вколоть вторую из трех купленных у Леви ампул пиратского генного стимулятора.

В одной из кабинок кто-то пыхтел, но я хотя и обратил на это внимание, близко к сердцу не принял. Маслянистая жидкость перетекла из ампулы в вену и я, не торопясь уходить в огромное, пустое и сумрачное нутро стратолета, принялся разглядывать себя в зеркало. И глядя на изможденное серое лицо, стало так жалко себя, что я даже принялся всерьез обдумывать последнюю имеющуюся возможность. Всегда можно было обратиться к родственникам, дабы они вытащили меня из этого вонючего сортира. Полностью уйдя в океан жалости, даже не заметил, как застонал.

- Э как тебя тащит, - дрожащим голосом, с явной завистью на лице, выдохнул вышедший из кабинки солдат.

- Чего? - не понял я.

- Поделись дозой, браток, - жалобно запричитал незнакомец.

- Это не то, что ты думаешь, - попробовал втолковать я.

- Это? - наркоман указал на лежащую в урне ампулу.

- Не дам, - твердо заявил я.

- Даш! - зло буркнул солдат и выхватил нож.

Мой нож лежал в ранце у стены. У меня практически не было шансов.

Но в этот момент дверь в сортир распахнулась, и через порог втек десантник. Не ожидавший такого поворота дел наркоман, резко повернулся к командос.

К нашему с наркоманом удивлению, десантник оказался женщиной. Ровно одну десятую секунды она смотрела в глаза дрожащему от нехватки наркотика солдата, а потом неуловимо быстрым движением подтекла под руку с ножом и одним махом сломала солдату шею. Костюм хамелеон еще продолжал показывать копию того места, где командос была миг назад, а душа наркомана уже отправилась на небеса.

Подхватив обмякшее тело, женщина мягко положила труп под умывальник, так, что ни одна пряжка не звякнула и спокойно принялась умываться. А я поспешил забрать свои вещи и убраться.

В аэропорт с надписью "Толмачево-Новосибирск" мы прилетели в составе двадцати девяти человек и одного трупа. Женщине убийце ни кто слова не сказал. Запах войны, запах смерти, запах крови ударил в ноздри, а войны я еще и не видел. Я подумал, что мир сошел с ума.

- Ну вот что, мужики, - сказал сопровождающий нас лейтенант, когда мы вышли на улицу после регистрации в пересыльном пункте. - Транспорт прибудет в 23:00 по местному времени. Сейчас семь утра. До 22-ух отпускаю вас в увольнительную в город. Если кто решит сделать ноги, найду и лично пристрелю. Давайте не будем доставлять друг другу лишние проблемы.

Мы, еще не веря во вдруг привалившую удачу, буднично получили жетоны, сдали оружие с личными вещами и отправились в город.

Я не разделял всеобщего оптимизма. Уровень моего настроения валялся где-то на дне Марианской впадины. Равнодушное убийство наркомана настолько потрясло, что я просто перестал соображать. И когда все отправились к шлюхам или в кабак, я пошел к нотариусу писать завещание. А от него переместился в ближайшее отделение Всеземного Федеративного банка.

Это было соврем небольшое отделение колоссального, объединяющего сотни планет Федерации Млечного пути, банка. В этом отделении было всего три кабинки индивидуального пользования, и пришлось с полчаса ждать пока место для меня освободится. Служащий банка недоверчиво на меня посмотрел, но промолчал и впустил.