Даниил Целищев - Все страхи ночи

Внезапно резко распахнулись двери во всех грузовиках, со всех сторон. Из машин стали выпрыгивать люди в блестящих комбинезонах с накинутыми на голову капюшонами, в скрывающих лица противогазах. У кого-то было оружие, но какое-то странное, громоздкое. У других были ранцы и в руках какие-то предметы, похожие на распылители с автомоек. Они окружили грузовики, оружие направили в стороны от своей новой дислокации.

От такой неожиданности, Алена смотрела, широко раскрыв глаза. Журналист тоже опешил. У него еще никогда так резко не менялась картина мира, которую он видел.

Но тело, повинуясь каким-то инстинктам, заставило слезть со стула, и пригнуться от окна.

– Алена, пригнитесь! – внезапно для себя сказал он.

Никто не ответил.

– Говорю, пригнись!

Молчание. Лишь был слышен легкий звон берущейся со стола бутылки. Журналист обернулся.

Внезапно ему прилетело в висок тяжелое холодное стекло бутылки от чьей-то руки. Теряя равновесие, Журналист упал. В голове все поплыло. Звенело в ушах. Однако это был звук не из его головы, а с улицы. Там происходило что-то оживленное, суетливое.

Последнее, что он уловил своим слухом, теряя сознание – оглушительный уличный взрыв.

Журналист очнулся. Ему было тяжело открыть глаза, сильно болела голова. Был слышен звук костра, а по запаху чувствовалась горелая древесина и металл. Помимо этого, в воздухе витал озон. Осень наполняла все тело холодом. Нужно было приходить в себя.

Ему пришлось заставить себя силой открыть глаза. Поначалу зрение выдало мутные силуэты. Было одновременно светло и темно. Он посмотрел наверх. Там было темно. Глаза, немного напряглись, и он увидел на безоблачно черном небе звезды. Журналист опустил взгляд. Здесь было светло.

Сознание начало проясняться. Журналист ощутил себя на холодной земле. Спиной он чувствовал твердую поверхность. Обернувшись, он понял, что прислонен к забору одного из садовых участков. Более того, впереди, через дорогу, он видел кафе, где недавно завтракал. Вся улица была охвачена яркими горящими обломками.

Журналист посмотрел налево, и увидел самое главное кострище. Огромная груда металла, лишь отдаленно напоминала прибывшие утром грузовики. "Как это произошло?"– промелькнула мысль у Журналиста.

Он вспомнил звук взрыва. Заболел ушибленный висок. Ноги и руки медленно, но все-таки приходили в подчинение. Он, как мог, осмотрел себя. Следов крови на одежде не было, что давало небольшую веру в отсутствие ранений от взрыва.

Журналист перевернулся и встал на колени, оперев руки в землю. Появилась возможность увидеть забор, который послужил опорой. И Журналист упал на бок, от увиденного. На заборе свисало наполовину перевалившееся тело человека, в блестящем белом комбинезоне. Его рука заканчивалась там, где раньше была голова Журналиста.

Журналист простонал от отчаяния, в попытке понять, что произошло. Не было ни единой логической связи, чтобы мозг снова начал работать рационально.

«Так», – заставлял себя думать он. – «Я жив, и это уже хорошо. Здесь что-то произошло. Был взрыв, я отрубился, еще был удар по голове. Я отключился в кафе, значит, меня сюда притащили. Похоже, это сделал человек, что сейчас на заборе. Он жив? Не знаю. А Алена? Это она меня ударила? Она жива? Она в кафе?»

С этими мыслями, Журналист посмотрел на здание кафе. Внешняя вывеска, покосившись, висела и не работала. Свет внутри тоже не горел. Окна сияли черными провалами, выбитых взрывом стекол. Никаких признаков, что внутри здания кто-то может быть. «Но вдруг Алена тоже там, без сознания?» – подумал он. – «Если это так, то нельзя ее там оставлять».

Первая попытка встать на ноги, завершилась падением на четвереньки. Журналист повторил усилие, и уже смог подняться на ноги и держать равновесие. Двигаясь медленно, небольшими шагами, он стал подбираться к входу кафе. Сзади еще потрескивали догорающие детали машин.

Он подошел к полуоткрытой двери кафе. Она была сломана в верхнем углу. Словно чья-то рука отломила кусок, пытаясь отковырять все полотно.

В кафе было темно. В свете уличного огня, у входа немного поблескивали осколки от выбитых стекол. Нужно было найти свет. Журналист, похрустывая осколками на полу, начал пробираться вглубь помещения. Руками он ощупывал стену, пытаясь найти выключатель. С улицы еще немного остался свет от горящей машины, но чем дальше пробирался вдоль стены Журналист, тем сильнее тьма окутывала кафе.

Выключатель так и не попадал под руку. Журналист подумал, что пропустил его и собирался уже вернуться к выходу, и поискать его снова, как вдруг услышал звук.

Что-то прошуршало за барной стойкой. Было слышно, как покатилась бутылка по полу.

– Алена, ты здесь? – слабым хриплым голосом спросил он.

Ответа не последовало. Лишь тонкий скрежет по полу.

Журналист дернулся, и схватил первый попавшийся стул. Он направил его в сторону барной стойки. Учащенный пульс не давал прислушаться к вернувшейся тишине.

Становилось очень тревожно. В помещении явно кто-то был, но не хотел показываться. Журналист решил выйти из кафе, и как можно скорее. Спиной вперед, он направился к выходу, не отпуская взгляда от темноты, где едва различались края барной стойки.

Внезапно он услышал тихий тягучий скрип несмазанной дверной петли, в дальнем углу помещения. Что-то происходило. Журналист двигался к выходу, сохраняя положение вытянутого перед собой стула. От напряжения он начал дышать ртом. Холодный пот побежал по лбу и спине. Страх все сильнее сковывал и без того напряженное тело.

В горящей на улице машине что-то треснуло. Журналист судорожно повернулся к выходу на звук. В этот момент, что-то быстро прошелестело по полу и вонзилось ему в ногу.

Журналист вскрикнул, больше от неожиданности. Боли он не почувствовал на волне адреналина. Но что-то дернуло с такой силой, что он упал на спину, и уронил на себя державший в руках стул.

Затем, он почувствовал, как неведомая сила притягивает его по полу во тьму. Он задевал столы и стулья, ткнулся во что-то мягкое. Страх еще больше охватил его, и не давал предпринять действий. Журналист закричал.

Впереди, куда его тащило, он слышал какую-то возню на полу, булькающие звуки и тихое чавканье. Нужно было что- то делать.

Вместо страха, от отчаяния, проснулась животная злость. Журналист подтянулся к своей захваченной ступне и схватил ее одной рукой. На ощупь он почувствовал что-то склизкое, обвившее ступню. Одновременно с этим, другой рукой, Журналист искал какое-то орудие, предмет, чтобы отбиться и убежать. По пути, ему воткнулись осколки выбитого от взрыва стекла. Рука была порезана.

Но, своей раненой рукой, Журналист смог схватить осколок побольше. Рванувшись к своей ноге изо всех сил, он махнул осколком чуть подальше ступни. Захват ноги ослаб. Тогда Журналист со всей последней волей начал рубить темноту возле своей ноги, натыкаясь на какую-то толстую и склизкую, словно змею, субстанцию. Резким движением на себя, он высвободил ногу от захвата. Во тьме, у барной стойки что-то зашипело. Страх снова взял свое, но теперь в руках было оружие. Он вытянул осколок во тьму. Ничего не происходило. Тишина.