Дилара Александрова - Предел – афелий. Призраки солнечного ветра

– Ууу, тут лучшие блинчики в городе, – блаженно морщился полицейский.

Круглое, жирное тесто со сливочным кремом поглощалось с завидным проворством, практически не разбавляясь содовой. Сразу видно, что радоваться мелочам Остин умел и делал это с превеликим удовольствием.

– Следи за оружием. Тут полно детей. Схватят, и не заметишь, – предостерег Аддиш.

Догадаться о том, что настройки в данный момент сброшены, было не трудно. Это означало, что выбор нового носителя мог произойти в любой момент, достаточно было только прикоснуться к поверхности дубинки.

– Ты прав, дружище, – обеспокоенно произнес патрульный, тревожно схватившись за оружие. – Эта штука стоит огромных денег. Там не только этот новомодный нейрозамораживатель. Все сделано из Фиды. Не только покрытие… Представляешь? Вот и приходится потеть, если случится что.

«Если что», несомненно, означало взятое по ошибке оружие коллеги. Изменение настроек с одного пользователя на другого, мягко говоря, не приветствовалось. Закрепление значительно снижало восприимчивость вещества к ДНК нового пользователя при последующем использовании. Поэтому Остин и предпочел не вводить свои данные, чтобы вернуть оружие его законному обладателю в первозданном виде. Однако, это означало, что подвижная незакрепленная ткань могла откликнуться буквально на любую ДНК, соприкасавшуюся с ней.

– Я, вообще, не понимаю, зачем в парке нужен живой полицейский. Да и зачем вам такое дорогое обмундирование? Что тут может случиться? Разве что ограбят кого или изнасилуют, но с этим и робот неплохо справится, – священник уплетал уже вторую оладушку и в нем вдруг проснулась тяга к общению.

– Деньги с госзаказов отмывают, к гадалке не ходи. Похеришь такую, – рука в перчатке скользнула по прибору, – административка и месяца четыре без зарплаты, как минимум, – вздохнул Остин, а потом захихикал в кулак. Поперхнулся и начал откашливаться. Запив содовой, он продолжил:

– Где-то месяца три назад казус случился. Ночью. Патрулируется парк как обычно, все дела. Вдруг крик женский, помогите мол спасите: грабят, насилуют, убивают. Наш робот туда, а там баба вся зареванная. И в кустах мужик сидит. Ну, о чем тут можно было подумать? Мужика в участок, бабу в больницу, автоматический запрос в суд и госпиталь. А потом оказалось, что у них такие ролевые игры были, мать их. Искусственный интеллект не вывез так сказать, не разрулил. Хрен пойми, че у этих женщин в головах творится… Устроила короче эта мамзель скандал в кабинете начальника, да такой, что аж стены дрожали. Весь участок потом ржал… Все б ничего, дык эти двое из каких-то шишек оказались. Босс красный ходил как рак, орал люто… Попортила она всем нервишки, ох попортила! С тех пор в этом парке железки не одни, – глубокомысленно закончил Остин.

Наконец, все встало на свои места. Аддиш понял, почему именно этот человек занял данный пост. Степени его коммуникативности многие могли бы позавидовать. Лучшего кандидата было и не найти.

Далее обед протекал в относительном молчании. Пока один приятель продолжал заказывать себе дополнительные порции блинчиков из обновленного меню, второй смотрел на менеджера, пытающегося устранить какой-то конфликт с посетителями. О чем именно шла речь понять оказалось не просто, так как события развивались слишком далеко, а детские крики все заглушали. Робот, полностью имитирующий телосложение человека, притягивал взгляд своей полупрозрачностью. Исключения составляли только отдельные части машины, не состоящие из высоко проводимой, подвижной материи, и предназначенные для скрытия программного обеспечения. Вместо головы – такая же полупрозрачная пластина, на которой, словно на экране, отображалось объемное лицо. Каждый раз это лицо менялось, в зависимости от собеседника, с которым приходилось иметь дело. Искусственный интеллект считывал характеристики посетителей и тут же подбирал методы коммуникации: от эмоций до тонких психологических приемов. И, конечно же, воспроизводил символы вежливости, характерные для культуры той или иной расы. Данные модели выпускались простенькими, незамысловатыми, без ненужной имитации кожного покрова и расширенных возможностей искусственного интеллекта. Впрочем, для этой работы большего и не требовалось.

Конфликт никак не желал разрешаться. Бедный дроид уже, наверное, устал улыбаться своим приятным юным личиком с миндалевидными глазами.

– Почему не проходит код? Нам нужно оплатить обед, мы опоздаем на работу! – верещал пожилой японец, глядя на свою обеспокоенную супругу.

Миниатюрная женщина лет пятидесяти что-то искала в своей сумочке. Наконец, она достала что-то похоже на небольшую флешку и протянула ее роботу.

Лицо его сменилось, изобразив виртуальный мужской образ с крепкими скулами и широким носом. Его большие зеленые глаза казались слишком неестественными.

– Госпожа, любые способы оплаты совершить временно невозможно. Мы проводим анализ, и уверены, что в скором времени проблема будет решена. На данный момент можем предложить только кредитный знаменатель, – пытался успокоить их менеджер.

– Нам не нужны никакие кредиты. Оплата нужна сейчас же! – вышел из себя мужчина. Бестактная смена лиц начала его раздражать слишком сильно.

Досадный возглас выдернул Аддиша из почти медитативного созерцания:

– А! Чертов хлам. Да проходи ты! Я хочу свой блин! – нервничал Остин.

Аддиш снова взглянул туда, вглубь зала. Дроид поменял лицо, на этот раз уже третье, а потом сделал это еще раз. Мужчина заметил, что речь его стала прерывистой и неразборчивой. Начались сильные помехи. Учтивые движения, предназначенные для умелого синтеза двух культур, сделались хаотичными и дерганными.

– Что-то не так, – беспокойно выдохнул священник.

Это было сказано негромко, будто про себя. Холодок пробежал по его спине. Тело напряглось, глаза рыскали по залу, отчаянно пытаясь нащупать то, чего так не хотелось видеть.

Время замерло. Кажется, мгновения растянулись в вечность. Слышалось собственное дыхание. Чувствовалось, как в висках пульсирует кровь. Воздух стал тяжелым и вязким. Таким, что неохотно втягивался в легкие, норовя перекрыть горло и задушить. Где-то далеко, словно за стеклом, гудели веселые голоса играющих детей и привычный шум общественного места. Мышцы словно застыли, в одно мгновение став дубовыми. Пришлось приложить значительные усилия, чтобы запрокинуть голову и посмотреть наверх. Оно находилось там. Еле уловимое глазом, практически незаметное. Его тело, вжимаясь в потолок, ползло обжигающим воздухом пустыни. Определить сразу, где начало, а где конец пришедшего гостя, оказалось не так-то просто. Был различим только исказившийся, замутненный воздух, переплетенный сам с собой подвижными нитями. Бесшумный хищник выжидал, выбирая свою жертву. Наполненный непрекращающимся голодом и жаждой крови, он был рабом собственной нужды в смерти, боли и свежей плоти.