Сергей Хортин - Профессионариум. Антология фантастических профессий

За спиной возятся с дыбой сотрудницы девятого разделочного цеха. Стаскивают мёртвую плоть, дезинфицируют нейроразъёмы. Завтра здесь поместят нового «клиента».

А я сижу. Закурила бы – но на работе нельзя. Впрочем, дел на сегодня больше не будет. Можно тяпнуть стопарик зубровки.

Потягиваю через соломинку напиток. С таким напрягом стоит перейти на спирт-денатурат. Читаю от скуки брошюрку:

Корлисса Ламонт. «Введение в прикладную имморталогию».

Согласно сэру Роджеру Пенроузу и теории «объективной редукции» невозможны «фиксация» или «стопорение» сознания с целью сканирования и перезаписи на другой носитель…

Почти засыпаю. Только очкастые зубрилки могут писать такую заумь. Наше дело – практика!

Однако ж бред бредом, – а работает! Сама проходила процедуру три раза, но нам женщинам, а тем более сотрудницам «Сколково мазохистикс», проще. А муж – целых четыре. Он у меня умный: не валяется без дела в нейрошунтах. За три с лишним года, чтобы нарастить нейронные связи в своей новой головушке, освоил четыре языка программирования, получил пятое высшее образование и Executive MBA. В здравоохранении таких ценят – не сегодня-завтра станет замом министра.

Сижу в кресле. Жду, когда из соседнего цеха на каталке вывезут моего Петеньку. Он ещё слабенький в новом теле «болвана-клона» и не окреп после прекращения процедуры «межсуществования» и отделения от «носителя».

А что вы хотите? – только изощрённые пытки, половая стимуляция и жестокая смерть старого тела делают возможным окончание процесса переноса сознания. Иначе «объективная редукция» не позволяет.

Ну ничего, электроволновая стимуляция, массаж, курс витаминотерапии. Окрепнет – пойдём вместе в спортзал, потаскаем железки. И будет он у меня лучше прежнего.

В общем, работа на сегодня удалась. А Наташка-стерва – обломилась в очередной раз!

Опрокидываю второй стопарик зубровки.

Я – палач высшей категории, нейросуггестивный экзекутор-терапевт. Я убиваю тела людей. Мне за это хорошо платят. Моя эффективность – почти сто процентов, исключая тот прошлый случай вековой давности. У меня есть любимый муж с телом девятнадцатилетнего юноши. Сегодня мы отметим его очередной, пятый по счёту день рождения. Завтра возьму отгул: коллеги Пети по министерству придут домой поздравлять.

Горжусь своей работой на благо моей великой и инновационной Родины!

Вид из большого окна с тяжёлыми портьерами очаровывал свежестью и особенной, по-весеннему живой красотой. Агата глядела на белую пену цветущих деревьев, на штрихи кованой ограды, скрытые молодой листвой, на песчаные дорожки, светлые и ровные, точно морское дно, на чистое, яркое небо без единого облачка. В изящном чайнике на столе перед Агатой настаивался ароматный янтарный напиток.

Микаэль и Марта вбежали в столовую, пронеслись мимо Агаты и налетели на вошедшего отца. Тот подхватил малышей на руки и закружил.

– Вот они, мои сорванцы! Мы же договаривались насчёт шума по утрам. Вы подготовились к занятиям?

– Не-е-ет…

– Какой кошмар! Миссис Тэт придёт с минуты на минуту, а вы не готовы! Что я говорил про опоздания?

– Заставлять людей ждать – дурной тон, – нестройным хором ответили дети.

– Вот именно. Ну, марш за тетрадями.

Топот малышей затих на лестнице. Агата погладила мужа по руке.

– Отлично справляешься, Грэди.

– Меня обвинят в старомодности, – вздохнул он, наливая себе чай. – Все дети давно умеют обращаться только с клавиатурой и планшетами, а мои пишут в тетрадях и учат основы географии по бумажным атласам.

– Ну и пусть. Твои методы воспитания дают прекрасный результат. – Агата улыбнулась и окинула мужа взглядом. – Кстати, почему ты в костюме?

– Клиенты хотят сначала переговорить без посторонних глаз. Уже едут.

– Ох… Я скажу Луизе Тэт не пускать детей вниз и поеду в ателье. Проблемы с поставщиками.

– Ладно. Хорошего дня, дорогая.

Грэди допил чай и ушёл. Агата вложила в ухо маленький шарик, из которого звучал приятный голос диктора:

– …не единожды подвергалась критике. Метод редактирования памяти – так называемого ремеморинга – давно отошёл от позиции радикального средства психотерапии и утвердился как узкая, но самостоятельная ниша. Вторжение в область человеческих воспоминаний – опасный и значимый процесс, пока не изученный полностью. Правительство принимает меры по усилению контроля за деятельностью ремеморов. Эти меры включают в себя, – диктор, кажется, сделал глубокий вдох и затараторил, явно читая с листа, – обязательную сертификацию, ведение соответствующей документации, подтверждение квалификации раз в год, специальную конструкцию аппаратов РП-2 и РП-3, которая исключает возможность копирования и пересборки, а также проведение сеансов ремеморинга исключительно в клиниках, находящихся под особым наблюдением. В то же время это направление в психотерапии остаётся одним из наиболее перспективных. Приглашённый эксперт Тереза Каминьская…

Оба клиента решительно не нравились Грэди. Особенно обладатель вкрадчивого, неестественно спокойного голоса.

– Нам очень рекомендовали вас, мистер Норфолк. Председателем Южной Ассоциации ремеморов ведь просто так не станешь, а значит, вы обладаете всеми качествами настоящего профессионала.

– Пожалуйста, переходите к делу, – вежливо улыбнулся Грэди и незаметно коснулся крупной запонки.

– И к этим качествам, – будто не слыша, продолжил собеседник, – относится умение хранить секреты, не так ли?

– Разумеется.

– Руководитель, м-м… одного из отделов нашей компании приносит много убытков своими действиями. Мы хотели бы, м-м… помочь ему. Возможно, передать больше полномочий другим, м-м… сотрудникам. Это ведь возможно с вашей помощью?

– Полагаю, вы хотите подвинуть одного из главарей вашей шайки? – громко спросил Грэди.

Клиенты быстро переглянулись.

– Мистер Норфолк, вы…

– Хватит. Я работаю законно и честно. Наш разговор записан, и если я услышу о вас от членов Ассоциации, то передам запись полиции. До свидания.

– Не будьте так заносчивы, Норфолк, – прошипел клиент. – Как бы вам не аукнулась эта принципиальность.

Грэди проводил машину тяжёлым взглядом и отвернулся от окна.

В своей работе Агата не любила только деловые встречи. Но проблемы с поставками сами собой не разрешились, положение директора ателье обязывало, а личный разговор всегда давал лучшие результаты. К тому же в обе стороны она ехала на скоростном ретропоезде с настоящими бра на стенах, узкими коридорчиками, бархатными сидениями и даже дымящей трубой на локомотиве.

Когда Агата, довольная переговорами, садилась на обратный поезд, её окликнули.