Максим Шпагин - Переговорщик

– Изучаешь топологию*? – пошутил Павел Николаевич, надкусывая хрустящую корочку первого пирожка.

* Тополо́гия – раздел математики, изучающий свойства пространств.

– Не, – равнодушно откликнулся ребенок, возвращаясь на свое место. – Это мне Дмитрий Иванович так теорию единого поля объясняет.

Генерал поперхнулся.

– Вот глядите, – пацан привычными движениями собрал кубики в квадрат четыре на четыре. – Сверху получилось электромагнитное поле. В смысле – его изображение. Поворачиваем…

Он взялся за вертикальный ряд кубиков, повернул их на другую грань, потом проделал ту же операцию с остальными рядами.

– Теперь сверху изображение гравитационного поля. Следующий поворот – слабое взаимодействие, еще раз – сильное.

– Э-э… А…

– Вы правы, – кивнул ребенок. – Видов взаимодействий мы знаем четыре. Но граней-то у кубика шесть! Значит, есть еще два пока неисследованных. Вот и вот, видите?

Генерал прокашлялся.

– Вообще-то, я далек… – произнес осторожно, – как бы… общая теория относительности – это несколько не моя специальность.

– Да вы не смущайтесь, – великодушно махнул рукой пацан. – Я сам-то еще не разобрался.

Павел Николаевич предпочел сделать вид, что поглощен процессом чаепития.

Несколько минут прошло в молчании. Потом шумно отворилась входная дверь, и явились взрослые обитатели квартиры. Очень всем довольные.

– Павел Николаевич! – радостно воскликнула мама Тоня. – Молочка парного хотите?

Глава семьи приветливо поздоровался и обменялся с генералом рукопожатием.

– Саня, – Антонина Петровна уже возилась у холодильника, пристраивая туда принесенные банки, – ты молоко будешь?

– Лучше мороженое.

– Мне тоже мороженое, – живо откликнулся отец семейства. – И кофе! Павел Николаевич, вы любите глясе?

Генерал молча кивнул, чувствуя как отлегло от души. Если тут все так дружно и радостно, то на Запад Дмитрий Иванович, скорее всего, не побежит. По крайней мере в ближайшее время.

Хозяйка, проворно организовав всем любимый напиток, заглянула через плечо ребенка в его тетрадь. Типа проверила приготовление домашнего задания. Генерал с любопытством покосился и сразу отвел глаза, дабы не нагнетать. Потому что не верил, что обычный человек может что-то понять в записях юного гения.

Ну и ладно. Некоторое время все молча (дитенок с задумчивым видом глядя куда-то вдаль) смаковали напиток. Потом Коршунов повернулся к гостю.

– Вы пришли о чем-то поговорить?

– Да, Дмитрий Иванович. Хотелось бы решить ряд вопросов.

– Тогда пойдемте на веранду. А то я целыми днями в помещениях, хочется вдохнуть свежего воздуха.

Генерал мгновенно согласился. Ему самому неудобно было затевать деликатный разговор при лишних слушателях. Кстати, надо бы узнать: жена и новоприобретенный сын знают, кем на самом деле является их муж и отец?

* * *

Поздний ноябрь уже сдавал позиции подступающей зиме. Первый снег выпадал неделю назад и, как обычно, растаял, оставив после себя мокрую холодную траву и скукожившиеся от мороза опавшие листья. Но местность бывшего цековского заказника была так хороша, что даже самое непритязательное время года казалось здесь романтичным и напоминало лиричные пейзажи Саврасова.

На веранде было прохладно и Тонечка, выбежав на минуту, принесла мужу свитер крупной домашней вязки.

Глядя, как он улыбаясь одевается, а жена помогает ему, приглаживая спину и бока, генерал вспомнил старую поговорку: «Между мужем и женой нитки не продернешь». Мда.

Наконец переговорщики остались наедине, и генерал сразу перешел к делу.

– Наши стратегические партнеры, – сказал он, – требуют пресс-конференции с обязательным вашим присутствием на ней.

Коршунов кивнул. Он знал об этом.

– Вам будут задавать вопросы по нашей легенде. Типа: как вы обнаружили ту подлодку, забирались ли внутрь, выносили ли оттуда какие-либо вещи или документы…

– Понимаю.

– Легенду, собственно, придумали вы сами, – счел нужным напомнить Павел Николаевич, – мы только дополнили и расширили ее.

– Все так, – снова кивнул иноземец, – но поскольку я рассчитываю в дальнейшем общаться со многими учеными и общественными деятелями, не хотелось бы слишком откровенно врать.

– Э-э… – озадачился генерал.

Коршунов улыбнулся ему:

– Не напрягайтесь. Я на вашей стороне, просто прошу помощи.

– Разумеется. Все, что в наших силах.

– Будем исходить из того, что я не местный. И говорю на здешнем языке с определенными трудностями.

– То есть будете, как раньше, изображать чукчу?

– В таком роде. Но, чтобы не разочаровывать интервьюеров, ваши коллеги могли бы дополнять мои скромные ответы, когда публике станет очевидно, что я не справляюсь.

– Хм… Понятно.

– Впоследствии вашим сотрудникам тоже никто не сможет поставить в вину то, что они ввели общественность в заблуждение. Всегда можно заявить, что ввиду конфиденциальности темы, они сами не обладали всей полнотой информации.

– Вы прямо дипломат, – польстил гость.

– Не я такой, – хмыкнул Коршунов, – жизнь такая.

Посмеялись.

– Предварительный список вопросов у вас есть?

– А как же! – воскликнул генерал и полез в портфель за бумагами. – Вот, можем обсудить как и кому лучше на это отвечать.

Завершая обстоятельный разговор, длившийся почти два часа, Павел Николаевич, как бы невзначай заметил:

– Александр пожаловался, что вам тесновато в отведенных апартаментах. Может удобнее было бы жить под Солнечногорском? Дом Антонины Петровны привели в порядок, комнат там много…

– Далеко, – отмахнулся Коршунов. Он прекрасно понял, к чему генерал затеял эту прелюдию, и не собирался уклоняться от разговора.

– Но вы, как я знаю, – продолжил тему гость, – обладаете возможностями быстрого перемещения… По методу…э-э… кипящего чайника.

– Можно, конечно, но неудобно.

Гость поднял бровь, демонстрируя желание получить полный ответ.

– Я действительно могу пролететь довольно значительное расстояние, – вздохнул Дмитрий Иванович. – Но только в крайнем случае.

– Устаете?

– Нет, просто холодно. Даже летом, при плюс двадцати, при быстром движении можно проморозиться до костей. А уж осенью или зимой…

– Ну да, ну да, – покивал генерал. Он знал такие случаи. Дело в том, что нормальная температура человека 36,6. На поверхности кожи может быть меньше, но внутри тела тепло сохраняется. Если же надолго попасть под плотный поток даже двадцатиградусного воздуха, внешняя прохлада проникает вглубь и… Двадцать градусов в глубине мышц… это не просто обморожение. Тут до летального исхода недалеко.

Значит можно несколько расслабиться. Неконтролируемые стремительные перемещения на дальние дистанции Коршунову не под силу. Уже хорошо. Но в кафе, где его засекли офицеры наружки, он все же как-то попал. И с кем-то там встречался.