Виктор Гутеев - Дорога домой. Пришлые-3

Тёмные глаза руководителя слегка прищурились.

– Продолжай, – требует он.

Молча вставив носитель в приёмник голографа, Вьятт включил прибор.

Яркость освещения упала до минимума, над столом замерцали сменяющие друг друга незнакомые созвездия.

Покопавшись в меню, Вьятт выбрал искомое. В воздухе появилось изображение звёздной системы, которая, увеличиваясь в размерах, заняла пространство над столом, и, ограниченная возможностями прибора, распалась на отдельные сегменты. Увеличенная в тысячи раз скорость воспроизведения позволила за минуту подробно рассмотреть две безжизненные, изрытые метеоритными кратерами проскочившие мимо камер зонда планеты.

Затем появилась она. Огромная, укрытая словно саваном, слоем атмосферы планета по мере приближения зонда обрастает всё новыми подробностями. Появились крупные водоёмы, паутина рек, горные хребты и сплошь покрывшие сушу гектары девственного леса.

От зонда отделился атмосферный модуль, и висящая над столом проекция вновь разделилась. Одна часть по-прежнему транслирует плывущий под зондом огромный шар, когда как другая, пронзив плотные слои, окунулась в потоки гуляющего над равниной ветра. Навстречу устремился бескрайний лесной массив. Идущий на высоте птичьего полёта модуль периодически зависает на месте, и тогда панорамные камеры транслируют первозданную красоту природы.

Спустя пять минут глава отдела оторвался от созерцания девственных образов.

– Планета необитаема, – сделал он первые выводы, – приборы не фиксируют биологически развитых видов. На поверхности нет следов разумной деятельности. Состав атмосферы идентичен нашему. Комфортная температура. Потребуются более подробные исследования, но уже сейчас, Вьятт, я могу тебя поздравить. Ты открыл для человечества настоящую жемчужину. Молодец.

– Планета кому-то принадлежит, – заявил Вьятт в ответ.

– Понимаю, – улыбнулся руководитель, – сложно поверить, что в свои семнадцать вписал собственное имя в историю, но это так, и тебе придётся это принять.

– Планета кому-то принадлежит, – упрямо повторил Вьятт.

С лица начальства схлынула торжественность.

– Хорошо, – приготовился он слушать дальше, – убеждай.

Вьятт отключил проекцию с камер атмосферного модуля. Над столом остался лишь снимаемый зондом пёстрый шар планеты. Вьятт ускорил просмотр, планета завертелась быстрее. Когда зонд приступил к четвёртому витку, тишину кабинета нарушил вопрос начальника.

– И что?

– Как что? – удивился Вьятт его ненаблюдательности, – перед нами система, образованная вокруг звезды класса А—2 и шестью планетами.

– И?

Вьятт снова зарылся в меню голографа, прокрутил изображение планеты на пол-оборота и поставил на паузу.

– В данный момент зонд ушёл от звезды за планету. Вы не видите ничего странного?

– Не вижу.

– Зонд находится на ночной стороне, а ночь там не наступила.

– Молодец.

Произнёс руководитель, не в силах оторваться от противоречащего всем законам факта.

– Но как? – задался он вопросом, – здесь нет признаков цивилизации, – принялся размышлять он вслух, – нет ничего, что могло бы превратить ночь в день. Такое ощущение, будто атмосфера сама по себе напитана светом и это…, это, – запнулся он, подыскивая подходящее слово.

– Это ещё не всё, – вмешался Вьятт в его размышления, – пользуясь данными сканирования поверхности, снятыми с того самого повреждённого банка, я составил модель её недр, и вот что у меня получилось.

Картинка над столом сменилась, под сводами кабинета раздался изумлённый возглас.

– Под семисотметровым слоем почвы сканеры обнаружили идеально ровную, покрывающую каждый метр поверхности планеты пористую прослойку, генерирующую не поддающуюся определению нашими приборами энергию. Отсюда и дневной свет на ночном полушарии, и стабильно одинаковая на всей планете температура. Всё, что мы видим на поверхности, это всего лишь живая бутафория, целенаправленно взращенная чьими-то заботливыми руками.

Аркана. Новая Республика.

Серия ярких вспышек выплюнула из межпространственного перехода прибывшую в систему эскадру республиканских кораблей. Пока системы жизнеобеспечения возвращают экипажи в дееспособное состояние, корабли эскадры, вышедшие на значительном удалении от атакованной планеты самостоятельно строятся в боевые порядки.

Рассекающие пространство корабли быстро оживают. Из корпусных ниш тянутся макушки антенн, поднимаются орудийные башни, сдвигаются люки пусковых установок. К планете уже отправлены первые беспилотные зонды.

Первое, что отметил командующий эскадрой, – царившая на мостике флагмана тишина. От неё отвык настолько, что писк и шорох аппаратуры, дыхание приходящей в себя вахты мостика нисколько сейчас не мешает. Посчитав, что подконтрольный человек способен к самостоятельным действиям, системы жизнеобеспечения дают добро, и спинка кресла сорокашестилетнего контр-адмирала Жозе Овена принимает вертикальное положение. Антиперегрузочное кресло придвинулось к усеянной индикацией капитанской консоли.

Спустя десятки секунд с момента выхода эскадры, нервный центр огромного боевого корабля включился в работу. На мостике слышны голоса и команды, доклады операторов и отчёты боевых постов.

Стоило систем дальнего обнаружения облизать пространство, как грохнул сигнал боевой тревоги. На мостик хлынул потоки информации, а из динамиков громкой связи раздался голос дежурного офицера.

– Здесь пост слежения, на пределе действия систем фиксирую пять объектов. Четыре идентифицированы как боевые единицы противника, пятый – как республиканский госпитальный транспорт, серийный номер два ноля семьсот семь. Цели идут единой группой. Госпитальный транспорт на запросы не отвечает. Если группа не изменит скорость и курс, то достигнут планеты в течение пяти часов двенадцати минут.

– Транспорт вижу, ищите остальных, – приказал контр-адмирал.

Спустя шесть минут пост слежения вновь вышел на связь.

– В районе запланированного выхода пришедшей с Вестеи ударной группы засечены шестнадцать крупных, находящихся в дрейфе объектов. Объекты частично разрушены, активности не фиксирую. Девять из них опознаны как шесть линкоров и три эсминца Космических Сил Новой Республики. Семь – как боевые корабли вахнов. В том же районе отмечаю многочисленные сигналы маяков, передающих на аварийных республиканских частотах.

– Что с Арканой?

– Планета окажется в зоне действия наших систем через три часа десять минут, на данный момент доступно лишь визуальное наблюдение.

Когда на спроецированных экранах вместо пёстрой поверхности планеты появился матовый шар закутанной в непроницаемый силовой барьер Арканы, командующий затребовал экстренной связи с генеральным штабом.